Слева вблизи замечаю раненого зориксианца, чьи лепестки на голове оторвало, открывая истекающую кровью плоть. Он привалился спиной к груде камней и вкалывает себе целебную смесь. Гирлянда чьих-то внутренностей свисает с разрушенной колонны в ближнем углу. Справа у дальней стены копошится двемши, пытаясь достать из обломков своего окровавленного товарища. Прямо на моём пути вырастает ещё один головастик с чем-то, что похоже на автомат с барабанным магазином.

Прежде, чем он вскидывает оружие и открывает огонь, улыбчивая старуха с косой догоняет меня и даёт дружеский пинок под зад. Багровые мошки опасности, горевшие всё это время, на миг полыхают ослепительно-ярко.

Пытаюсь увернуться и краем глаза цепляю, как две фиолетовые искры вместо спины прошивают совсем иные места. Секундная вспышка энергии, и сознание почти меркнет. Массив туманности, мой кинетический щит, не успевает даже вякнуть, его мгновенно пробивает насквозь. Левый бок и всю правую руку от плеча и ниже растягивает на атомы. Боль такая, что хочется откусить себе язык и захлебнуться кровью.

Тело как-то реагирует на атаку и неминуемую опасность, но в течение нескольких секунд перед глазами стоит только алая пелена. Собственный пронзительный крик мешает ориентироваться в пространстве и распознать новую угрозу. Укол не регистрирую, лишь его болеутоляющий эффект. Мягкая волна проносится от шеи к ногам, и багровая дымка рассеивается.

Каким-то образом я до сих пор стою на ногах, более того, двигаюсь вперёд и наискосок, обходя по краю автоматчика. Он торопливо разворачивается вслед за мной и стреляет.

Войд, это грёбаный Войд. Как он нахрен выжил?

Его оружие уже стучит, выбрасывая вовне свои боеприпасы. Противник запаздывает. Эскадиевые иглы чуть длиннее пальца, а автомат стреляет именно ими, с глухим звуком впиваются в стену разрушенного здания. Там, где меня нет, вот уже как две-три секунды.

Пытаюсь выхватить револьвер правой рукой и понимаю, что её нет. Совсем. Обрубок плеча заканчивается короткой культёй в растрескавшейся броне. Металл, будто пролежал сотни лет, пока не истлел. Ничуть не лучше ситуация с левого бока. Вижу борозду, где пурпурная искра пробила доспех, дезинтегрировала часть рёбер, почку, селезёнку и кусок желудка. То, что я до сих пор стою на ногах, а не вырубился от болевого шока — это целиком заслуга высокой Стойкости, Хладнокровия и Выносливости.

Эффект от шприца постепенно затухает, зато Динамическая регенерация только начинает набирать обороты. Чувствую те сами «всплески», обещанные мне описанием способности. Это похоже на равномерное биение сердца. Ц-ц-удар! Ц-ц-удар! Каждый такой удар сопровождается всплеском живительной энергии. Не вижу, но ощущаю, как останавливается кровотечение, как жгуты жил, мышц и сухожилий стягиваются друг с другом, как медленно, но верно нарастают рёбра.

Обмудок-Войд, оскалившись пастью полной тонких длинных зубов, ведёт автоматом вслед за мной, оставляя в стене ровный частокол эскадиевых кольев. Он уверен, что вот-вот запишет раненного Кваза на свой счёт, но я шутить не в настроении.

Одним Глайдом пролетаю под вскинутым оружием, а за мной остаётся кровавая колея. На такой скорости лезвие на обухе топора пробивает вражеский нагрудник, как фольгу, выпускает Войду кишки и с чавканьем покидает свою уютную тёплую норку. Двемши только-только регистрирует дикую боль, открывает рот для крика, а полумесяц томагавка уже врубается ему за ухом с диким хрустом.

Вновь фиксирую предупреждение об опасности, перехватываю топорищем горло врага и с силой дёргаю его вправо, закрываясь от неизвестной угрозы.