|
Я не пугаю вас, а просто предупреждаю. - Да, мне говорили об этом. Правда, несколько другими словами. Еще раз простите за ошибку. - Никакой ошибки нет. Со мной вы можете говорить вполне откровенно. Но разговоры эти не должны касаться чужих ушей. А теперь задавайте ваши вопросы. - Спасибо. Но сначала я должна хорошенько их обдумать. Вопросов столько, что голова идет кругом. Может, мы увидимся завтра где-нибудь в другом месте? - Хорошо, - Пряжкин почувствовал легкое головокружение. - Где вас поселили? - Пока в министерстве пропаганды. Дали койку в какой-то крошечной комнатке. Но там ночуют еще три женщины. - Я найду вас. До свидания. - До свидания. - Наташа широко улыбнулась и побежала к выходу. Такую улыбку Пряжкин видел впервые в жизни. "Еще три женщины ночуют там", - вспомнил он ее слова. - Что она имела в виду? Любопытно... Весьма любопытно..." Мыслями он был уже целиком в завтрашнем дне. Многое отдал бы сейчас Пряжкин за то, чтобы эти сутки миновали как можно быстрее. Лирика лирикой, мечты мечтами, но мысль о дровах, - вернее, о полном их отсутствии - подспудно не давала Пряжкину покоя. Поскольку первый вариант их приобретения уже отпал, а путешествие в Ливонию требовало определенных подготовительных мероприятий, оставался единственный выход: идти на поклон в министерство градостроения. Хотя в государстве давно ничего не строилось и даже не проектировалось, старые избы все же ремонтировались, сторожевые башни подновлялись, идолы продолжали выпекаться дюжинами, как блины, - а значит, древесина имелась. Да и на складах за Тухлой речкой сушился лес, предназначенный для закладки трехпалубного фрегата, чертежи которого обнаружились в журнале "Моделист-конструктор" полувековой давности, невесть каким образом попавшем в архив министерства пропаганды. На худой конец Пряжкина устроило бы даже какое-нибудь гнилье - старые заборы, выбракованные венцы срубов, отходы лесопилки. Но загвоздка состояла в том, что градостроители никому даром не давали, а задобрить их министра, а тем более сторожа склада, Пряжкину было нечем. Топоров у них своих хватало, а вместо спирта обильно употреблялась политура. От этих невеселых размышлений Пряжкина отвлекло появление Пашки - его собственного денщика, адъютанта и порученца, носившего громкий титул коменданта штаба. Был он человеком скользким, вороватым и пьющим, но совершенно незаменимым. Для него не существовало невыполнимых задач, запертых дверей, секретных тем, незнакомых мужчин и недоступных женщин. Никто не помнил его родителей и не знал, откуда появился он сам. И хотя перед ликом бога войны Святовида он был наречен гордым именем Полкан, все продолжали звать его дурацкой кличкой - Пашка. |
