|
Я делал тонкую работу – насыпал порох, забивал пыж, вместе заряжали ядро и наводили пушку. Выстрелы с нашей башни грохотали часто. Шум битвы стал стихать, враги откатились от города. Я присел на лафет, руки тряслись от напряжения, по закопченному лицу градом катился пот, оставляя светлые полоски. Отбили. Опустошенный пережитым сражением, долго сидел, не в силах подняться. Постепенно пришел в себя и спустился вниз. На стенах остались только дозорные. У стены уже сложили убитых. Рядом с воеводой и князем стояли воины и ополченцы. Князь распределял десятки на наиболее слабые участки стены, где убитых было больше всего. Худо, что воинов было не так много. В голове уже несколько дней бродили мысли – что можно придумать, чтобы сокрушить врага? Думаю, у противника силы тоже убывали, потери он нес серьезные, в атаке на защищенную крепость на одного убитого в крепости приходилось не менее трех-четырех убитых нападающих. Что-то подспудно вертелось в голове из далекого будущего. Я побежал на торг – он был пуст. Хватая за руки пробегающих прохожих, я стал допытываться, где живут купцы, торгующие шелком. Наконец один пробегающий мимо указал на дом в стороне. На стук вышел хозяин в грязной и кое-где рваной одежде – видно, тоже воевал на стене. Не очень приветливо буркнул:
– Чего тебе? – Ты лавочник, что торгует шелком? – Да в себе ли ты, враг кругом, какая торговля? Он повернулся, собираясь уходить. Я схватил его за руку. – Выручай, я лекарь, мне на дело надо, не одежды шить. Лавочник повернулся ко мне. Всмотрелся в лицо: – Да, вроде на лекаря похож. Я после боя был, наверное, с еще более грязным лицом, чем у него. – Ладно, пошли. Мы пошли к торгу. Лавочник – звали его Евстафий – открыл лавку, и мы зашли в полутемное помещение. – Выбирай, тебе какого цвета надо? – Да мне ж не красоваться, а впрочем, есть белый? – Есть, сколько брать будешь? Я задумался: – Давай двадцать аршин. Лавочник усмехнулся: – Ежели город возьмут, то уже все заберут, если на доброе дело, для защиты, денег не возьму. Наслышан я ужо о тебе. Горячо поблагодарив, я побежал с материалом домой. Коротко поздоровавшись, я быстро, давясь, похлебал щей и выскочил во двор. Собрал дворовых девок и объяснил, что и как надо делать. Затем поговорил с мужиками, объяснил их часть работы, а также послал Прохора искать длинную, около полутора-двух сотен аршин, веревку. Сам же направился в недалекую кузницу, оттуда раздавался перестук молотков. Кузнец с подмастерьями ремонтировал оружие – копья, сабли, щиты, что грудой лежали у наковальни. Узнав меня, улыбнулся, отложил молоток в сторону. Мускулистое тело без признаков жира блестело от пота. – С чем пожаловал, дорогой гость? – Хочу заказать одну штучку. – Я нарисовал прутиком на песке чертеж, размером в пол-локтя. – Да, немудреная вещь, если не торопишься, обожди, сейчас и сделаем. – Мне много надо – пять-шесть десятков. – Зачем столько? – Ворога отгонять. – Не смогу столько, тут на полночи работы. – И поскреб в затылке. – Сходи к соседу, он тоже кузнец, тебя малой мой проводит, три десятка к вечеру будут, не сумневайся, за остальное не обессудь – вечером за оружием ратники придут. – Ладно, и на том спасибо. Обошел я еще трех кузнецов, всем заказал одинаковые изделия, и чем больше, тем лучше. Расплатиться обещал щедро, однако, узнав, что вещицы эти для обороны от супостата, кузнецы пообещали взять деньги только за железо, не за работу. – Извиняй, лекарь, дорогое железо, сами крицы покупаем. |
