Опять же всплыли десятки ранее услышанных и увиденных случаев подобных неприятных историй у знакомых. Я, конечно, понимал, что никаких предпосылок для этого нет, просто обычные женские завихрения, но... Неделю спустя я позвал Лилию к себе за свежекупленный письменный стол и показал ей брачный контракт, новомодную в те времена вещь, уже полностью составленный и требующий только заверения у нотариуса. Сопровождаемая моими просвещающими комментариями Лилия прочла пункты контракта и безропотно подписала его своим изящным росчерком, несмотря на то, что бумага, в сущности, лишала ее всех новообретенных благ и в случае развода, отправляла ее в мир точно такой же, какой она появилась в моей квартире. Ну, может быть, только с руководством по семейной жизни под мышкой.

Видима, она и вправду не обладала чрезмерным честолюбием и не гналась за материальными благами. Именно поэтому я утверждаю, что она была хорошей девушкой и не ясно чья вина в том, что она не выдержала испытания бытом.

В чем-то она была права - не всегда семейная жизнь строится на доверии. Должна быть какая то база, просто чтобы потом не чувствовать себя идиотом.

Жаль, что в итоге я не совладал с нервами и не поступил согласно контракту. Но моя любовь оказалась чересчур сильна...

Время идет, и согласно китайской мудрости деградирует от золотых веков к векам темным. С чего началось мое стремительное падение? С Лилии, конечно. С этих ее плотно сжатых губ - свидетельства тщательно скрытого своенравного характера. Не знаю, что именно привело ее к тому поступку, но я думаю причины, как это часто бывает, потихоньку накапливались, образуя своего рода критмассу - столь же невидимо, столь же неотвратимо. Моя женушка менялась, оставаясь покладистой снаружи. А я, погруженный в свою яркую жизнь, так и не уловил момента, когда моя жена Лилия превратилась в Лилит.

Жизнь то катилась своим чередом - моя карьера шла вверх. Я шел на работу и с нее. Лилия никуда не шла - она стирала, убирала, выносила мусорное ведро, ходила в магазин с утра до вечера. И тут неожиданно огорошила - она, мол, собирается на работу. Тут, признаться, мне захотелось в кой то веки закатить ей скандал - столь абсурдна была ее просьба. Что ей не хватало? Она была богата, обеспеченна, у нее был замечательный вариант женской карьеры - в высшей степени удачное замужество.

А тут, понимаешь, работа! Видите ли, она себя чувствует бесполезной, ей хочется приносить пользу! А уборка в доме, это не польза? Нет? Я отчаянно воспротивился, но наткнулся на плотно сжатые губы и твердый взгляд. Вот это сочетание уже здорово стало меня раздражать. Сдерживая всплывающие откуда-то из-под пластов интеллигентного воспитания нецензурные ругательства я позволил ей - и чуть выпустил вожжи из рук. Тогда мне казалось, что я поступаю правильно - в конце концов, когда я буду приходить с работы, она уже будет дома, а значит, лично меня ее работа не коснется.

Лилия счастливо улыбалась, к ней вернулась вера в мою безграничную доброту и понятливость. Неделей позже она устроилась по своей профессии лингвист, в один гуманитарный институт. Платили там настоящие гроши, особенно практикантам и я упорно не видел смысла в подобном труде.

Труд этот аукнулся почти тут же - любовно заведенный мною распорядок дня непоправимо нарушился. Я приходил с работы и заставал обед только в стадии разогревания. Иногда у нас не было хлеба, или не было масла, или еще чего ни будь - досадные неприятные мелочи, которые для такого гурмана как я всегда представлялись достаточно важными. Я сидел на кухне, хмуро ожидая трапезы, а Лилия весело щебетала над ухом, перечисляя бесконечно занудные отношения у нее на работе. Там, кроме всего прочего, оказалось немало наших общих знакомых - вернее бывших знакомых, потому что для меня они к тому времени уже утратили всякую полезность и были отправлены в отставку. Лилия же, по-прежнему живо ими интересовалась. Я же думал об отвлеченном и с растущим раздражением созерцал пустую тарелку.