Пока он говорил, я ощупывал пространство, чтобы понять, на чем основывается его уверенность. Результат меня напугал, поскольку получалось, что сейчас мы вдвоем заключены в некое подобие гигантского пузыря, чем-то похожего по характеристикам на шкуру Моруса. Похоже тварь не растаяла, а стала дополнительной защитой места, в котором мы с Накрехом сейчас находились. Этот пузырь был устойчив к моей магии и давал явное преимущество противнику, который заметил мои действия, но отреагировал только снисходительной усмешкой.

— Я хорошо подготовился, мальчик Ярослав. У меня было много времени, которое я посвятил планам мщения.

Он явно наслаждался тем, что я в его власти. Было ли это так? Не знаю, проверять я пока не пытался, но что-то мне подсказывало, что место было подготовлено не наспех, а заранее, а значит, здесь будут неприятные сюрпризы. Внезапно Накрех замер как охотничий пес, делающий стойку на дичь, и забормотал:

— Как же не вовремя. Придется идти, а то второй возможности мне могут не дать. Но ничего, мальчик Ярослав, ты же меня дождешься? Я вернусь, и мы продолжим этот разговор.

Он растаял, а я попытался покинуть место нашей встречи. Попытался — и не смог. Стены были плотные, упругие и невосприимчивые ни к какой магии. Конечно, это был не реальный мир, но и не снохождение, потому что зов я ни к кому отправить не мог. Или он не проходил через те же стены, через которые не мог пройти и я. Я был здесь всего лишь душой, но она казалась в этом месте вполне материальной. А главное — почти не действовала магия. Но именно что почти. Поэтому я с помощью заклинаний, которыми уже однажды привел в реале Моруса в состояние дохлости, все-таки проковырял дыру в этом пузыре, и выбрался наружу, торопясь поскорее удалиться от местного болота. На удивление, конструкция не развеялась, когда я ее покинул и оставалась столь же плотной и реальной, насколько вообще могло быть в этом месте что-то реальное.

Зов стал работать только тогда, когда я удалился от творения Накреха достаточно далеко. Вызвал я Постникова.

— Что у нас неприятного? — спросил я.

— Тимофей звонил в панике, что ты долго не выходишь и не откликаешься, а ты развлекаешься, — проворчал он. — Выйди в реал, успокой целителя.

Теперь и я почувствовал отчаянный целительский зов. Был он слаб, но направление угадывалось.

— Сейчас выйду. Что у нас с неприятностями?

— Да вроде все норм, — удивился Постников.

— Если считаешь, что все норм, то ты точно чего-то не знаешь. Проверь больницу с Глазьевым. Не уверен, что там, но где-то что-то случилось.

— Проверю, потом перезвоню, — сурово сказал он. — Именно перезвоню, чтобы у тебя соблазна не было здесь застрять.

— Да выхожу я уже.

Я потянулся к Тимофею, преодолевая сопротивление. Время и пространство растягивались, не желая меня отпускать из ловушки, в которую попал разум, но я дергался, дергался и наконец вылетел, как пробка из бутылки.

— Ярослав? Слава богу, — выдохнул Тимофей, стоило мне открыть глаза. — Я так напугался, ты не представляешь.

— Почему? — удивился я. — После этого ритуала нормально долго не приходить в себя.

— У тебя было с аурой то же самое, что и у психов в больнице. Тех, которые были признаны безнадежными — пояснил он. — То есть аура тусклая, душа не ощущалась. Это нормально?

— Это ненормально, — признал я. — Но это не твоя проблема и не ритуала. Были сложности. И кажется, они только начались.

Звонок Постникова даже не удивил.

— Откуда ты узнал? — спросил он.

— Что узнал?

— То, что Глазьев сбежал.

Интерлюдия 1

Снова пользоваться телом в реале было непривычно.