— Но, если такой возможности не будет, пусть бьют на поражение. Есть вероятность, что он сдохнет совсем.

Ефремов был в курсе странной способности преступника прыгать по телам, и эта способность его порядком пугала, потому что предполагала возможность для врага подобраться совсем близко и незаметно. И генерал очень опасался, что артефакты Ярослава такого подменыша могут не выявить, если тот сменит несколько тел. Про вероятность распада души Ефремов знал, но вероятность — не гарантия.

— Ярослава бы сюда… — намекнул он. — Мне он кажется наиболее компетентным в данной ситуации.

— Он в Макарове, быстро не появится.

— Пусть использует телепорт. Дело слишком серьезное.

— От Ярослава сейчас будет мало толку, если вернется телепортом, — сказал Александр. — Он восстанавливается после серьезного ритуала. То есть поможет мало, навредить себе может серьезно. И вообще, Дмитрий Максимович, сомнительно, чтобы он мог сделать то, чего не может ваша контора. У него возможностей поиска куда меньше ваших.

Ефремов важно покивал, хотя его раздирало любопытство, о каком именно ритуале шла речь. Непорядок, если все вокруг него знают, а он один остается в неведении.

— А не могло быть так, что попытку получить гм… семенной материал с Романа Глазьева нарочно подогнали к отбытию Елисеева?

Потому что блокираторы с тела Глазьева сняли именно для этого. Как известно, вероятность рождения ребенка с магическим даром от мага в блокираторах приближается к нулю, а Глазьеву-старшему понадобился одаренный внук, если уж сына он лишился. Глазьев успел заключить договор с репродуктивным центром и даже суррогатную мать выбрал. С магией, разумеется, что обошлось ему недешево. Но сейчас развлечения тела сына обойдутся вообще в космическую сумму. Потому что в той больнице абы кто не лежал. И даже те кланы, что с облегчением восприняли уход ненормального члена семьи, не станут отказываться от возможности урвать немного (или много, это как получится) глазьевских денег. Так что, вполне возможно, не придется переживать о том, чтобы не испортить отношения с крупным кланом, потому что после всех этих разборок клан закончится вовсе.

— Это должно предполагать наличие очень доверенных людей. Сомневаюсь, что у той твари таковые были.

— А влияние той медузоподобной твари, Ваше Императорское Величество? — напомнил Ефремов. — Кто знает, как они общались. И где она теперь, тоже неизвестно. Опять же, ментальное влияние у нее нехилое. Простого человека она враз возьмет под контроль.

— Простого человека — да, — согласился император, — но, Дмитрий Максимович, для этого она должна взять под контроль главу клана Глазьевых, у которого своя неплохая устойчивость к ментальному воздействию плюс дополнительные артефакты. И для постоянного контроля нужно внедрять в жертву мелкую медузку, иначе человек, выйдя из зоны поражения, сразу опомнится. Глазьев внедрению мелкой медузы не подвергался. Его супруга — тоже.

Ефремов взял на заметку оговорку императора про устойчивость к менталу Глазьева. Речь явно шла о личном воздействии, которое получилось не столь сильным, как планировалось. Но иной раз чрезмерную понятливость проявлять и вредно, и опасно для жизни, поэтому он всего лишь сказал:

— Могли взять под контроль кого-то из его близких. Или просто внушить, не обязательно используя магию. Мы проверяем и эту версию, в числе остальных.

— И правильно, Димитрий Максимович, — согласился император. — Нам любая зацепка поможет.

Но пока зацепок не было. Роман Глазьев, точнее, его тело, как вышел из больнице, так и растворился в потоке людей, как кусок сахара-рафинада в горячем чае.