— Такие рассказы для нас — что клятва на крови, — подтвердил Реза.

Знали б молодожены, что их «рассказ» по сути еще и не написан, что потом он станет лакомым кусочком для гурманов — любителей наисмачнейших и наипикантнейших историй. И вступление к этому рассказу тоже станет едва ли не ритуальным (как полагали в семье, оно задавало нужную ноту).

Рассказчик обращался к слушателям:

— Помните тот день, когда единственный сын нашего президента явился на свет во втором воплощении?

— Вроде что-то припоминаем, — радостно подхватывали те. — Но расскажите-ка все по порядку, с самого начала. Это так занятно!

В ту знойную пору два только что народившихся и прихотливо разделенных государства затеяли войну на границе Кашмира. Что может быть лучше войны в прохладном краю, когда вокруг пышет жаром! Направляясь к манящим прохладой горам, офицеры, пехота, походные повара не могли нарадоваться.

— Вот уж повезло, так повезло!

— Если и сдохнешь, как сукин сын, так хоть не от жары!—добродушно перекликались солдаты. Вот что значат благоприятные метеорологические условия — они сближают людей! Бравое воинство отправлялось в поход с беспечностью, точно впереди ждал распрекрасный отдых. Конечно, войны без жертв не бывает. Но ее мудрые устроители позаботились и о павших — первым классом отправили прямехонько в благоуханные райские кущи. Там к ним навечно прикомандированы четыре .красавицы гурии, недоступные ни человеку, ни духу. «Станешь ли ты противиться воле Создателя?»—вопрошается в Коране.

Дух армии был чрезвычайно высок, зато Рани Хумаюн совсем пала духом. Не очень-то патриотично устраивать во время войны свадьбу. Ее пришлось отложить, и невесте оставалось лишь топнуть ножкой. А вот Реза Хайдар был в духе: пятнистый джип увозил его прочь от нестерпимой городской жары, да и жена порадовала, шепнув на ухо, что готовится к радостному событию. (По примеру старой Бариаммы, я покрепче зажмуривал глаза и погромче храпел, когда Реза Хайдар навещал свою половину в спальне сорока жен. И вот на подходе очередное чудо).

Услышав прощальные слова жены, Реза издал истошно-торжествующий вопль, и Бариамма, восседавшая в доме, не разобралась, в чем дело, ибо пот застил ей и без того почти невидящие глаза, и решила, что ее доблестный внук уже получил известие о великой победе. Позже, когда такое известие и впрямь пришло, старуха лишь хмыкнула:

— Да вы что, впервой слышите? Я знала об этом еще месяц назад. В ту пору народу еще не принято было говорить правду — дескать, армия терпит одно поражение за другим, — и отцам нации приходилось изрядно поломать голову, чтобы придумать тысячу и один способ, как уберечь от поражения хотя бы честь.

— Недолго мне его осталось ждать!—оглушительно ревел счастливый Реза — от его крика попадали кувшины с голов служанок, а гуси на дворе бросились врассыпную. — Ну, что я говорил?!—Он лихо заломил фуражку и, сложив руки, будто собирался нырнуть, клюнул ими жену в живот. — И-эх! Молодец ты у меня! Я уж заждался! — и умчал на север, гогоча на ходу, суля великую победу в честь будущего сына. А Билькис вдруг впервые ощутила благодатный прилив материнских чувств. Поглощенная ими, она даже не заметила слез в глазах мужа, отчего темные окружья стали казаться бархатными. А слезы меж тем явились первым намеком на то, что будущий лидер нации, так сказать, ее твердая рука, по сути своей — плакса.

Оставшись наедине с поникшей Рани Хумаюн, Билькис проворковала со значением:

— Бог с ней, с этой войной. Главное в другом: я рожу сына и женю его на твоей будущей дочке.

Привожу отрывок из рассказа (уже канонизированного в семейных кругах, а потому менять в нем хоть слово — святотатство) о жизни Резы и Билькис:

«Когда мы прослышали, что наш доблестный Резак, дерзко и стремительно атаковав противника, одержал победу и иначе как безоговорочным успехом его предприятие не назовешь, мы поначалу не поверили.