Впрочем, Дреки уверял, что артуны вели себя, как самые настоящие дикие звери, и лишь благодаря беспримерной храбрости всех охотников (и его в том числе, разумеется), оба поселка были обеспечены мясом на зиму. Ксанта не могла с ним не согласиться: кем бы ни были артуны, сейчас им предстояло стать мясом и шкурами, которые спасут людей от голода зимой. В тот же день поселок превратился в коптильню и дубильню. Головы артунов были, как заповедано, отделены от тел и выставлены пока что на столбах посреди центральной площади. После большого праздника по поводу удачной охоты мужчины должны были отнести их обратно в лес.

Ксанта помогала женщинам готовиться к пиру, а про себя раздумывала, нельзя ли найти какой-то способ связаться с Керви и вызвать его сюда. Может быть, с ним Ортан будет более разговорчивым? Несмотря на царившее повсюду веселье, Ксанта была сильно встревожена — слишком много было вокруг такого, чего она не понимала. Странные предметы, найденные Лакмассой, странный обгорелый камень, вышедший из раны Ортана. Сама эта рана… Говорить о сходстве раны и обгорелой выемки на ребре скелета с острова было бы слишком смело, и все же Ксанта подозревала, что один и тот же человек с помощью одного и того же оружия убил Лайвина и ранил Ортана. Но кто и зачем? Почему Ортан, в сущности, легко отделался? Его враг промахнулся или на самом деле хотел лишь припугнуть свою вторую жертву? Зачем? Заставить молчать? Что ж, ему это удалось. При этом, так надежно, что Ксанта понятия не имела, о чем так упорно молчит Ортан. О записке на коре дерева? О предательстве? Но кто и кого предал? Да и само оружие, которым пользовался убийца… Ксанта даже представить себе не могла, что это такое, знала только, что ничего подобного никогда в жизни ей видеть не приходилось.

С другой стороны, артуны, вырубки в лесах, легенды о пахарях и о Злых Людях… Возможно, все это было как-то связано, но Ксанта не знала как. Если бы Андрет и на этот раз был с ней! Ксанта не сомневалась, что он мгновенно разобрался бы, что к чему. Но Андрета нет и не будет, и к этому, похоже, придется привыкать, как бы ни противилось этому ее сердце. Впрочем, сейчас не было времени для скорби: Ксанта ощущала близкую угрозу, но не знала, что готовится и как это предотвратить. Единственное, за что она сейчас могла уцепиться, была любимая поговорка Андрета: «Все оставляет следы». И Ксанта в самом деле видела вокруг себя множество следов: неясных, полустертых, едва различимых глазом и все же несомненно существующих: надпись на Оленьем острове, труп со странной обгоревшей дырочкой на ребре, камешек, извлеченный из раны Ортана, странная находка Лакмассы, ее не менее странный приемыш, легенды этой земли… Все это были следы, но кто их оставил, и куда они ведут? Жрица вновь почувствовала себя отвратительно старой и глупой. Хорошо хоть сын жив, здоров и счастлив, хотя и в этом ее большой заслуги нет — Дреки теперь окончательно взял свою жизнь в свои руки. И правильно! Нечего больше с мамой советоваться, все равно она ничегошеньки не понимает. Теперь Ксанта надеялась лишь на то, что, поговорив с Керви, сможет разобраться в собственных мыслях.

Она уже собиралась просить Агриссу послать кого-нибудь в Темную Речку, чтобы пригласить Керви на праздник, — пиршество на сей раз должно было продолжаться не один день, но ни Агриссы, ни Аркассы с Лакмассой не оказалось дома. Вконец отчаявшись, Ксанта побрела к своему шатру, чтобы упасть на постель и забыться сном, раз уж весь мир против нее.

У шатра обнаружилось кое-что новое — три больших кувшина, заткнутых глиняными пробками, и одна довольно вместительная корзина, затянутая тканью.