— Ну раз ты такая умная, тогда тем более догадаешься, что надо помалкивать, — строго сказала Ксанта и ткнула пальцем в черепашку на перстне. — Как-никак это богиня Тишины, и если хочешь, чтобы она тебя охраняла, не шуми без нужды. Договорились?

Лакмасса кивнула.

— Ну тогда счастливо, беги веселиться.

Когда девочка ушла, Ксанта достала корзинку с настоящей черепашкой и пристально поглядела в темные непроницаемые глаза своей богини.

— Ты все слышала? — спросила она. — Поможешь мне? Богиня, как обычно, осталась невозмутимой, но Ксанта почему-то

решила на этот раз ей довериться. Просто потому, что больше надеяться ей было не на что. Жрица знала, что ее противник перепуган, насторожен, хочет играть по-крупному, готов выиграть любой ценой, а значит, при случае без колебаний снова убьет. Поэтому надо было торопиться, быть осторожной и поменьше говорить.

46

Когда Ксанта, выждав некоторое время после ухода Лакмассы, вернулась на площадь, спектакль уже закончился (Дреки снова сорвал аплодисменты, как сообщил Ксанте Керви), но веселье было в самом разгаре. Сам Керви жался в темном углу, старательно пряча юбку под столом. Дреки же, напротив, вошел во вкус — он плясал с Аркассой, и, как краем уха услышала Ксанта, девушка выговаривала ему за то, что он недостаточно жеманится и опускает глазки.

Ксанта, явившаяся на праздник с богиней, спустила Гесихию на землю, сказала ей: «Развлекайся, деточка», затем решительно опрокинула в себя чарку браги, по-хозяйски приобняла Керви за плечо и зашептала ему что-то на ухо. Тот удивленно вскинул брови, но сказал: «Ладно, хорошо».

Меж тем Гесихия отправилась прямиком к сидевшему неподалеку от Керви Дюмосу (он тоже был в юбке и женской вышитой рубашке, но носил их с таким гордым безразличием, что никому и в голову не пришло бы смеяться над ним). Добравшись до сапога Дюмоса, черепашка поднялась на задние лапки и принялась скрестись как кошка, просить, чтобы ее взяли на руки. Дюмос заметил это, поднял черепаху на колени, с улыбкой предложил ей пирожка. Та милостиво откусила, потом негромко крякнула, на мгновение замерла, и Дюмос вскрикнул:

— Эй, подружка, полегче, ты что?! Ксанта, боюсь, что ваша зверушка э-э… очень меня полюбила.

На его юбке расплывалось большое белое пятно, а запах был таким сильным, что на другом конце стола стали зажимать носы.

— Гес, что ты делаешь?! — Ксанта вскочила на ноги. — Господин Дюмос, простите ее, она уже совсем старая. Пойдемте, вам надо переодеться.

Одной рукой Ксанта подхватила свою богиню, другой — Дюмоса за рукав и потащила обоих к своему шатру.

Войдя в шатер, она сунула провинившуюся черепаху в корзинку и бросилась к мешку — искать запасные штаны и рубаху Дреки.

— Вот, переоденьтесь, вам, вроде, впору будет. Все уже настолько напились, что никто не будет смотреть, кто во что одет.

— Да уж, слава богам, вроде все кончилось, — вздохнул Дюмос, натягивая штаны. — Завтра отоспимся и назад, в Темную Речку, а потом уж и домой. Вот никогда не думал, что можно заскучать по Хамарне.

— А ты откуда родом? — спросила Ксанта, протягивая ему рубашку. Дюмос с видимым облегчением скинул женскую одежду, и Ксанта

вдруг поняла, что фигурой он похож на Андрета. Тот, правда, был на полголовы повыше. Но'вот линия плеч — широких и чуть покатых, узкие бедра, едва заметные очертания мышц под кожей, наработанных не в боях и тренировках, а кромешным трудом — уж кто-кто, а Ксанта хорошо знала, какая сила может прятаться в этих, на первый взгляд, не слишком сильных руках. Только теперь она обратила внимание, что правая ладонь Дюмоса замотана какой-то темной, сомнительного вида тряпицей.