|
– А то они вряд ли доживут до серьезных соревнований… Помолчи, помолчи, Гай. И послушай меня внимательно. Я к тебе не за помощью пришел. Слава Богу, в такой помощи я никогда не нуждался. Вот что я тебе скажу, Гай. Если окажется, что в убийстве был замешан ты или кто-нибудь из твоих – пеняй на себя. Я частный детектив, и расследование мое – частное. Я за него сам себе плачу. Так вот, если в деле виновен ты – лучше бы тебе самому пойти в полицию. Там тебя адвокаты отмажут, явку с повинной учтут, чистосердечное признание. Со мной такие варианты не пройдут. А насчет войны – по мне, так перестреляйте вы друг друга, люди только спасибо скажут. Но если опять начнется пальба по случайным прохожим – тебе конец, Гай. Я слов на ветер не бросаю… – после напряженной паузы, когда они оба смотрели в глаза друг другу, Натаниэль вдруг улыбнулся. – Я шучу, – сказал он. – Пятнадцать минут прошли, Гай. Конечно, ты всего лишь честный бизнесмен, знающий куда вложить деньги. Не более того, – он повернулся и не прощаясь, пошел к машине.
Глупо было говорить все это. Глупо было срываться. Да и черт с ними со всеми. Помощник нашелся. Спасибо, лучше не надо. И вообще: полагаться на помощь человека, сходящего с ума от страха, весьма рисковано – даже если забыть о прочих обстоятельствах. А Гай в полном смысле слова трясся от страха. Правда, старался не подать виду, но Натаниэль, давно знавший гив'ат-рехевского короля, почувствовал это сразу. Гай не просто боялся, Гай с ума сходил от страха. И не удрал за границу только потому, что такой поступок однозначно подтвердил бы его причастность к убийству конкурента. Дальше – вопрос времени. Братья Дамари разыскали бы его даже в Антарктиде среди пингвинов. Прежде, чем покинуть Гив'ат-Рехев, Натаниэль немного поколесил по улицам. Подъехав к условной линии, разделявшей оба района – Гив'ат-Рехев и Пардес-Шауль, он ненадолго остановился, раздумывая о своем дальнейшем маршруте. Потом быстро проехал несколько пардес-шаульских улиц, как две капли воды похожих на улицы недавно оставленного им Гив'ат-Рехева – такие же пыльные, с однообразными серыми домами, с горами мусора вокруг мусорных баков. Свернув на тихую улочку, чистотой и обилием зелени контрастировавшую с прочими, он медленно проехал почти в самый конец и остановился у двухэтажного дома, на воротах которого висели два траурных объявления о похоронах Шошана Дамари. Наверное, стоило переговорить с мамашей покойного. Но сейчас идет траурная неделя, Хедва Дамари сидит траурную неделю, шив'у, а в шив'у нарушить молчание может только человек, носящий траур. Можно было, конечно, прийти, сесть в уголочке и ждать, пока скорбящая мать захочет обратить внимание на частного детектива и заговорить с ним. Но шансов на разговор очень мало. У ворот стояли несколько молодых ребят в черных ермолках, молча курили, изредка перебрасывались несколькими словами. Чуть в стороне от них Натаниэль увидел гораздо большую толпу – видимо, соседей, знакомых и просто зевак, всего человек тридцать – сорок. Среди прочих в толпе находились парочка знакомых детективу переодетых полицейских. Судя по их напряженным лицам, они вслушивались в разговоры собравшихся, но по всей видимости, безрезультатно. Метрах в двадцати от ворот стоял автобус телевизионщиков, но корреспонденты приближаться к воротам полчему-то не рисковали: вели свои репортажи с расстояния и не очень громко. Кто-то из молодых парней у входа обратил внимание на остановившуюся «субару». Как по команде стриженые головы повернулись в сторону частного детектива. Равнодушные взгляды скользнули по автомобилю, не проявляя особого интереса. Розовски собрался было отпустить тормоз, но тут калитка распахнулась, и изумленному его взору предстала Наама Ример собственной персоной – в черном платье и платке. |
