Никто не говорит о преимуществах, которые каждый день демонстрирует наша система такого освобождения. Конечно, ведь в этом нет ничего захватывающего. Никаких сенсаций.

Никто не утруждает себя указанием на то, что досрочно выпущенный преступник, снова совершивший правонарушение, так и так вот-вот должен был выйти из тюрьмы по истечении срока наказания. Но зато полно намеков на то, что эти идиоты беспричинно освободили убийцу.

Все это заставляет с нескрываемым предубеждением относиться к системе условного освобождения.

Не собираюсь утверждать, что в ней совершенно нет недостатков.

И тут снова нам приходится бороться с самыми разными условиями. Есть такие отделы, которые решительно отвергают все просьбы об условно-досрочном освобождении или помиловании под тем предлогом, что «нам хотят сесть на голову». Встречаются и такие работники в этих отделах, которые считают своей единственной задачей продержаться до следующих выборов, когда будет оценена их верная служба. У них нет никакого желания заниматься своими обязанностями. Они хотят только удержаться на волне политического успеха.

Те заключенные, которые не могут обратиться за помощью, обратить на себя внимание общества, вызывают у таких чиновников презрительно-высокомерное отношение. Публика, конечно, ни о чем не подозревает. Губернатор занят тем, что оплачивает политические долги.

К счастью, такое отношение уже уходит в прошлое. Многие губернаторы начинают уделять больше внимания этим проблемам.

Общество должно протягивать руку помощи человеку до того, как он оступится. Это было бы лучше всего.

И снова мы спотыкаемся о препятствие.

Кто-то пустил в ход фразу: «изнеженные преступники», и она стала достаточно популярной.

Время от времени тюремной администрации напоминают, что их подопечные оказались в тюрьме для «наказания». Смысл ее в том, что заключенные должны в первую очередь подвергнуться наказанию, а затем, может быть, имеет смысл подумать об их реабилитации.

Не имеет смысла таким образом смешивать эти два понятия. Начальник тюрьмы готов делать то, чего от него требует публика. Беда в том, что общество хочет, чтобы человек в тюрьме испытывал всю тяжесть наказания, но чтобы из ворот тюрьмы бывший зэк выходил образцовым гражданином.

Это похоже на то, что человека заставляют есть, стоя на голове, и удивляются, почему он не поправляется.

Многие из обитателей тюрем могли бы вернуться в общество, если бы больше внимания уделялось вопросам их реабилитации и меньше — обеспечению безопасности.

Мой друг Арт Бернард, начальник тюрьмы штата Невада в Карсон-сити, представляет собой уникальное явление.

Не знаю, то ли ему довелось иметь дело с толковым, всепонимающим губернатором, то ли он сам неукротимый боец, который умеет драться за свои принципы, не обращая внимания на последствия. Конечно, положение у него достаточно выгодное, потому что Невада — штат, где на небольших пространствах проживает сравнительно мало людей, и под присмотром Бернарда всего только несколько сот заключенных, что дает ему возможность хорошо узнать каждого из них.

Когда по приговору суда к нему прибывает парень, который еще не успел стать отъявленным врагом общества, Арт Бернард отбрасывает в сторону все соображения безопасности. Парнишка даже не показывается в тюремном дворе, где расхаживают «крутые» типы, воспринимающие общество как своего врага.

Тут же его отправляют на одну из тюремных ферм.

Арт Бернард все четко объясняет ему. Он дает ему один шанс — и все. Бернард говорит:

— Я даю тебе возможность стать человеком. Не упусти ее. Мне не нужны убедительные объяснения твоих ошибок. Мне не нужны извинения. Мне нужны результаты. Я отвечаю за них, и хочу, чтобы ты тоже отвечал за результаты. Если у тебя хватит сил выйти отсюда и стать человеком — отлично.