Она должна была произойти в самое ближайшее время. Насколько мне помнится, через неделю или дней через десять.

Во всяком случае, я позвонил Алу Мэттью, сказав ему, что изучил дело. Он прислал ко мне свою жену. Она доставила протокол судебного заседания и информацию о некоторых фактах, которые помогли мне понять суть этого дела.

Протокол был длинный и запутанный, но я тщательно проштудировал его, знакомясь с показаниями свидетелей и всеми остальными материалами.

В нем была одна важная вещь, которая не попалась Мэттью на глаза. Оказывается, в тот день неподалеку от места преступления болтался еще один рыжеволосый сезонный рабочий. В тот день он не был занят. Его видели во второй половине дня. На лице его красовались царапины, которые походили на следы ногтей. Как рассказывали, на другой день в компании собутыльников, напившись, он говорил, что совершил убийство. Он таинственно исчез на другое же утро, не получив даже заработанных денег. Некоторые из этих фактов не подлежали сомнению.

Таков был внешний рисунок дела, и Вильяму Маркину Линдли предстояло умереть.

Я внимательно изучил доказательства, выдвинутые адвокатом в защиту Линдли. Его алиби не соответствовало времени совершения преступления. Представитель прокуратуры отбросил большинство его оправданий.

Закончив, наконец, изучение протокола, я решил подойти к делу с другого конца.

Как ни странно, никому не пришло в голову исследовать алиби Линдли в соответствии с действиями убийцы, кто бы он ни был.

Я решил заняться этим, и мне представилось необходимым составить схему места действия с точным определением всех расстояний, на которой будут учтены передвижения всех действующих лиц и их контакты с другими людьми; я решил составить нечто вроде расписания, которое базировалось бы не на предположениях, а на точно установленных фактах.

Как только это было сделано, выявились удивительные факты.

В то время, когда свидетели видели убийцу, стоящим в ивовых зарослях, наблюдая за купающимися девушками, обвиняемый Вильям Линдли ехал в машине с отцом погибшей девушки.

Снова и снова я изучал схему и видел, что иного ответа быть не может. Свидетельства отца девушки, показания других свидетелей убеждали, что это чистая правда. И деться от нее было некуда.

Однако не оставалось ничего другого, как действовать строго законными методами. Казнь Линдли должна была совершиться с часу на час. И не оставалось времени посылать по инстанциям официальное заявление и прибегать к другим медлительным процедурам, пусть даже они и могли принести успех. Все, что мог сделать самый ловкий и искушенный адвокат, было уже написано от имени осужденного и отвергнуто.

Оставалось только одно.

Я послал по письму каждому из членов Верховного Суда штата; копию этих писем я послал генеральному прокурору штата. Я послал письма в офис губернатора, подробно указывая страницы протокола, которые помогли составить мое расписание. Я старался как можно интенсивнее использовать тот узкий промежуток времени, который еще оставался. Не оставалось никаких сомнений, что в тот момент, когда несколько свидетелей видели таинственного человека на берегу, опознанного как убийца жертвы, обвиняемый Вильям Марвин Линдли находился в машине с отцом девушки в нескольких милях от места преступления.

Мне стало известно о бурной реакции, наступившей после моих писем. Насколько я понимаю, члены Верховного Суда Калифорнии единодушно обратились к вице-губернатору Фреду Хаузеру, который в то время исполнял обязанности губернатора, с требованием не допустить исполнения казни, пока не будет проведено тщательное расследование — и таким образом удалось добиться еще одной отсрочки.