Одного из тех, кто, как предполагалось, знает подлинные факты по этому делу, мы подвергли проверке на детекторе лжи.

Как нам потом позже рассказывал Джеральд О'Брайен, самописцы работали с такой скоростью и таким размахом, что машина едва не вылетела в окно. Свидетель решил, что никаким больше испытаниям подвергаться не будет.

Встретившись с нами, О'Брайен ознакомился с собранными нами данными и пришел к убеждению, что Луис Гросс невиновен.

После этого О'Брайен сделал то, что не имеет прецедентов в анналах прокуратуры. Он самолично отправился в окружной суд графства Уэйн, где в качестве прокурора выложил перед судьей Томасом Ф. Маэром все собранные данные и выдвинул требование, чтобы Луису Гроссу был гарантирован новый суд. Он сообщил нам о своих действиях в письме к издателю «Аргоси», в котором писал:

«Дорогой сэр,

в окружном суде графства Уэйн я выдвинул перед досточтимым Томасом Ф. Маэром требование нового суда над Луисом Гроссом.

Как глава прокуратуры графства Уэйн я убежден, что в мои обязанности входит способствовать оправданию невиновных, так же, как осуждению виновных. Мой запрос был выслушан, и, вполне возможно, вы сможете оповестить о нем в очередном выпуске «Аргоси».

Я хотел бы поблагодарить журнал «Аргоси», мистера Эрла Стенли Гарднера и всех сотрудников журнала за ту прекрасную работу, которую они провели по делу Гросса.

Я глубоко убежден, что окружной суд удовлетворит мой запрос, с которым я туда обратился.

Всегда ваш

Джеральд О'Брайен,

прокурор».

Требование нового суда стало предметом обсуждения. Джеральд О'Брайен громогласно объявил о принципах деятельности возглавляемой им прокуратуры. Он хочет, чтобы были осуждены только подлинно виновные. После расследования, проведенного силами его сотрудников и членами Суда Последней Надежды, с которым он знаком, прокурор твердо убежден, что Луис Гросс был осужден неправильно. Поэтому он просит суд удовлетворить его требование об организации нового суда по этому делу. Если суд согласится с его доводами и обеспечит проведение нового суда, он собирается прекратить дело против Луиса Гросса, потому что уверен, что под суд пошел не настоящий виновник и Луис Гросс невиновен.

Внимательно слушая прокурора, судья Маэр кивал головой. Разрешение было дано. Заявление прокурора было принято, и Джеральд О'Брайен тут же обратился с заявлением о прекращении дела Луиса Гросса, которое также было удовлетворено.

Луис Гросс вышел из тюрьмы свободным человеком. Не было необходимости ни в каком помиловании. В глазах закона он считался несудимым по этому делу. Он отсидел шестнадцать лет в тюрьме, но ныне обвинение против него было отменено.

Конечно, в то время многого мы еще не могли опубликовать. В досье О'Брайена скапливалась информация, которая не только указывала на настоящего убийцу, но и представляла собой подбор довольно грязных фактов, в результате которых Луису Гроссу выпала доля играть роль «падшей личности», подставной фигуры. Мы уже знали, каким образом исчезли документы, и были намеки, что в результате этого дела часть акций некоторых корпораций поменяла владельцев.

Невозможно завершить повествование, не упомянув об отношении Джеральда О'Брайена к закону.

Одно из последствий нашей работы, серьезно обеспокоившее нас, заключалось в том, что мы могли начать раскачивать маятник в другую сторону. Поскольку мы рассказали о целой серии расследованных нами дел, по которым в тюрьму за убийство был отправлен невиновный человек, могла возникнуть ситуация, в которой граждане, избранные в состав жюри присяжных, требовали бы от прокуратуры чуть ли не математически безукоризненных расследований.

Практически это было невозможно сделать.

С другой стороны, ввиду того, что порой некоторые прокуроры не очень утруждали себя сбором доказательств, что продолжалась закулисная активность отдельных представителей прокуратуры, широкая публика могла начать с подозрением относиться вообще ко всей нашей системе обеспечения законности.