Я собираюсь в Москву. Леха и Волчара волнуются как никогда.

- Я дам тебе людей, Антоныч, - озабочен Волк моим предстоящим вояжем.

- Это пока не требуется, - успокаиваю его. - В случае серьезных неприятностей моим парням до столицы добраться из Питера гораздо ближе.

- Тебе, конечно, виднее, - неохотно соглашается Волк, - но ты все-таки старайся держать меня в курсе.

- Не волнуйся, все будет в ажуре, - киваю ему.

На следующий день я вылетаю в столицу.

В Москве снимаю квартиру в центре. Вызываю из Питера Серегу.

После моего рассказа о моей бригаде в Красноярске, причем значительно более старшей, чем наша команда в Питере, Сергей сидит совсем обалдевший.

- Ну ты, Антоныч, и темнила! - ржет он немного погодя. - И ведь ни разу об этом не сказал!

- Так было надо, - улыбаюсь в ответ. - Важно, чтобы вы сами поверили в свои силы.

- Ясно, - кивает друг. - И значит, выходит сейчас, что Лысый этот крыл Чахлого в нашем городе, а люди Лысого лезут не только в Питер.

- Все именно так. Нам нужно отследить его и его кентов. Убирать будем здесь всех к чертовой матери, чтобы больше о них не слышать!

- Наверное, стоит, Антоныч, подтянуть сюда парочку наших звеньев, предлагает Сергей. - А что у тебя, кстати, есть еще по Владивостоку?

- Больше того, о чем ты знаешь, ничего нет. Монет мы оттуда сдернули и так достаточно, - смеюсь я. - Здесь в Москве их хозяева теперь на жопе волосы рвут...

- Вот это точно! - хмыкает приятель. Почти неделя у нас уходит на слежку за Лысым и его людьми. Делать это чертовски сложно, но у нас все получается. Добывая информацию, заранее намечаем места, где можно эффективно атаковать.

По ходу дела меня заинтересовал один сухощавый типчик. То, что он завязан на большие деньги, это мы выяснили тогда, когда он привозил Лысому в казино деньги чемоданами. Такое происходило два раза. Этот сухощавый, которому на вид можно дать лет за пятьдесят или еще больше, фигура совсем темная. То, как он уходит от слежки, наводит на серьезные размышления. Я не хочу сказать, что в процессе наблюдения за сухощавым нас смогли засечь, нет, но то, как прикрывают сухощавого какие-то люди, причем не связанные с Лысым, и как артистически он вдруг пропадает из поля зрения, уже само по себе интересно.

- Может, он завязан на ФСБ? - предполагает Сергей, когда в очередной раз сухощавый смывается с глаз неизвестно куда.

- Ну да, - фыркаю я. - Так тебе и станут фээсбэшники таскать уголовнику деньги чемоданами.

- Да хрен их знает... - сомневается приятель.

- Можно предположить, что этот худущий старик, скорее всего, казначей Лысого. Это более подходящая версия, нежели твоя о федералах.

- Возможно, ты и прав, - кивает Серега. - Но нам придется все-таки выписывать парней. Вдвоем нам его не отследить.

Я в принципе согласен с ним. Пока у нас ни черта не получается. Лысый, как на ладони, и с ним все проще, хотя и он старается шифроваться, но по минимуму. А вот худощавый с чемоданчиками просто дразнит нас.

- Мне думается, что через того старого мудака денег проходит в год больше, чем весь российский бюджет, умноженный на десять, - говорит Сергей, когда мы с ним занимаем столик в небольшом баре на Земляном Валу.

- Может, это и так, но нам от твоего предположения толку мало, - говорю ему, принимаясь за телячью отбивную. - У меня есть мыслишка, что один чемоданчик мы все-таки забрать должны. Хотя бы в счет компенсации истраченных нервов в борьбе с Чахлым.

- Согласен, - кивает Серега, отпивая бренди из широкого, низкого стакана, в котором звякают по стенкам кусочки льда. - Они нам, суки, теперь по жизни должны, членососы задроченные!

После своего кратковременного пребывания в тюрьме Сергей готов давить всех подряд, невзирая ни на что.