Из самой сущности Бытия возникает любовь к нему, а, следовательно, и к «Я» (границы которого, однако, выходят за пределы Чистого Бытия). Любовь к Чистому Бытию имеет, однако, некоторые особенности (как и любовь к Абсолютному Я. в котором оно содержится). Прежде всего эта любовь лишена, например, всякого налета андрогинности (которая связана не с пребыванием в Абсолюте, где все полярности «исчезают» или «примиряются», а в высших мирах). Любовь к своему Я в Абсолюте стоит над всяким проявлением разделенности, в том числе над разделенностью на мужское и женское начало (в космологическом смысле этого слова), даже над тенью полярности. наблюдаемой, например, в пределах природы какого-либо высшего существа. любовь воистину надприродна, надполярна, абсолютна и слита с «объектом» любви. И мощь этой Любви равносильна самой Бездне Бытия, и она углубляет эту Бездну. Бытие (Sat), Сознание (Chit) и Любовь-Блаженство (Ananda) здесь слиты во Единое. Любовь и Бытие (так как любовь есть форма отношения Бытия к самому себе как к бытию) образуют полное Единство, некий всеторжествующий Самоцентр.

Там, где нет самосоотнесенности, пусть даже в слабейшей форме, там нет Бытия. Где нет знания о Бытии (в «переносном» даже, смысле этого слова, ибо, например, ощущение, несомненно, является формой знания о себе), трудно говорить о какой-либо форме бытия. «Быть» это значит «быть» для себя. Бытие для другого есть бытие этого другого.

С другой стороны, любовь к Бытию и к своему Я может быть понята как чистый метафизический нарциссизм, стоящий над космологической эротикой. (Чистое Бытие созерцает самое себя и наслаждается этим.) В этом случае нарциссизм как бы углубляет само Бытие, «заставляет» его больше соотноситься с собою. Метафизический нарциссизм является естественным качеством Бытия «осознающего» Себя.

Однако Любовь к своему Я в целом (как к Абсолютному Я) выходит за пределы любви к Бытию (включая, конечно, ее) и носит еще более бездный, могущественный и метафизический характер, чем просто Любовь к Бытию.

Наконец, перейдем к другой загадочной сфере метафизики — к вопросу о Творении. Обычная теологическая концепция «Творца» или "Великого Архитектора" слишком обща, где-то примитивна или, скорее, носит односторонний, узкий характер. Метафизика, как известно, выходит за пределы всяких теологических построений. Недостаток таких теологических доктрин (несмотря на их относительную ценность) — в их рационалистичности и порой антропоморфичности. Предполагается даже какая-то «цель» или даже «план» творений, и в то время как на наиболее глубоком уровне понимания творение — выше концепции «цели» (по крайней мере, в нашем понимании этого слова). К тому же Божество выше Разума и вполне имеет «право» на метафизический Произвол.

С другой стороны, любое приписывание действию Божества, чего-либо сводимого к однозначности, — нелепо, ибо исключает остальные уровни и «значения», которые часто находятся в парадоксальном отношении друг к другу.

В метафизике обычно существует несколько иная концепция «творения», которое скорее понимается как Манифестация Абсолюта: внутренней причиной этой Манифестации являются определенные Возможности Абсолюта, Возможности проявления Бытия в форме мира (разумеется, то в Абсолюте, что по своему принципу вне Проявления, остается в самом себе). Эти возможности неизбежно должны привести к возникновению Мира (ибо в Абсолюте нет пропасти между Возможностью и Реализацией)…

Еще более значительный интерес для наших конечных целей представляет проблема так называемого "падения мира" и проблема мирового Зла — последние смыслы которых явно выходят за пределы обычных интерпретаций.

При этом теологическая доктрина "свободы воли" (при всей ее относительной истинности) как причины падения мира — явно недостаточна, ибо она подчеркивает лишь один момент и скорее объясняет только условие падения…

Наконец, обратим внимание, что хотя в основе так называемого творения мира лежит трансцендентный обман (т.