– Это плюс тысяча, что я останусь дома, – хмыкнула я. – Если выбирать между борщом и принцем, я выберу борщ.

– А ты точно женского пола? – подозрительно поинтересовалась Вика.

– Двадцать семь лет была, во всяком случае.

Пока то да это… в общем, легли мы поздно. С утра должна вернуться мама, поедем встречать. Это мы с сестрой засиделись, Лешка там, наверное, моделирует что-то. Хочет пойти на инженера, семейное дело его как-то не очень привлекает. Папа уже давно спит, он единственный в семье, кто не любит засиживаться до ночи. Рожденный жаворонком – сов отстреливает на подлете. Поэтому нам троим приходится сидеть тихо-тихо, дабы не оказаться на прицеле батюшкиного гнева.

Уже когда Вика ушла к себе, я еще раз полистала фотографии Арне, вздохнула и выключила ноутбук. Внутри щекотало предательское: «А Полина Ольсен звучит не так и плохо».

Я обняла подушку и прикрыла глаза, предаваясь чисто женским мыслям о новом доме, прекрасном муже, большой собаке… и сама не заметила, как провалилась в сон.

На сковородке шкварчала яичница, а в тостере поджаривался хлеб. Невероятный, крепкий и головокружительный аромат кофе, за который не стыдно продать душу и все, что к ней прилагается.

Возле плиты стоял мужчина в одних светло-голубых джинсах. Сама не понимая, что делаю, я беззвучно приблизилась к нему. Положила ладони на крепкие плечи, он едва ощутимо выдохнул, чуть повернул голову. Улыбнулся. Какая у него горячая кожа. Так касаешься, и будто живой огонь перетекает из него в меня. Даже дышать немного трудно и сердце замирает.

Мои ладони скользнули к лопаткам, кончики пальцев пробежали по позвоночнику. Уловив еще один еле слышный вздох, я улыбнулась, огладила поясницу и подцепила кожаный пояс.

Провела носом по шее, вдыхая запах чистого мужского тела и едва ощутимый аромат миндаля. Его гель для душа и туалетная вода. И еще совсем чуть-чуть – табак. Курит редко, но я не ругаюсь. Каждый имеет право на слабости.

– Полина, – чуть хрипловато произнес он, – ты знаешь, что отвлекаешь меня от приготовления завтрака?

Я обхватила его талию руками, прижимаясь к спине грудью. Сквозь тонкую ткань шелковой маечки жар кожи казался еще сильнее. Пришлось даже встать на носочки, чтобы чуть потереться щекой о плечо.

– Безобразница, – констатировал он. – Придется посадить тебя на диету.

– Ах, мой большой белый господин, не сажай меня на диету, я стану слаба и немощна! Кто тогда будет убирать твой дом и готовить тебе еду? – притворно испугалась я, но положения так и не поменяла.

– Дом мы убираем вместе, а готовлю сейчас я, – добродушно рассмеялся он.

– Это сейчас, – не растерялась я.

На душе спокойно и как-то невероятно светло. Я невольно прижалась крепче и чуть потерлась всем телом.

– Полина, не хулигань, – хрипло выдохнул он, резко выключая огонь. – Ты сейчас доиграешься.

– Может, этого и добиваюсь? – промурлыкала я довольной кошкой.

Он медленно повернулся, давая обвить его шею руками, сжал в объятиях. Но тут же мое сердце пропустило удар, а в горле резко пересохло. Он медленно склонился ко мне, на красивых губах появилась улыбка.

– Что такое, Полина?

Голос не слушался. Я во все глаза смотрела на него и понимала, что первый раз в жизни вижу этого мужчину.

Они вошли в дом, шумно обсуждая манерную, но в целом приятную клиентку, которая хотела, чтобы ее непременно изобразили как девушку из романов в жанре бытового фэнтези в средневековом антураже.