– Успех, – сказала Салли, – это возможность обнаружить в чем-то свое величие, ребята. Лотто родился таким. Я видела тот момент, когда ты с криком появился на свет. В самом сердце урагана. Ты просто не хочешь посмотреть правде в глаза и понять, в чем твое величие. Гавейн часто повторял, что ты непременно станешь президентом США или астронавтом. Что это будет нечто выдающееся. Такова твоя судьба.

– Прости, что разочаровываю, – сказал Лотто. – Тебя и свою судьбу.

– Ну, в таком случае ты разочаровываешь и нашего почившего отца, – рассмеялась Рейчел.

– Нашего почившего разочарованного отца. – Лотто салютовал своей сестре и проглотил горечь. Она не виновата, она не знала и не узнает Гавейна, так же как и не узнает, какую боль она всколыхнула в нем напоминанием об отце.

В дверях появилась Матильда с подносом в руках. Она выглядела великолепно в своем серебристом платье и с платиновыми волосами, уложенными в стиле персонажей фильмов Хичкока – с тех пор как ее повысили полгода назад, в ней появилось что-то новое и привлекательное. А Лотто был бы не против затащить ее в спальню и как следует понизить. Он одними губами сказал ей: «Спаси меня», но жена не обратила на него внимание.

– Я волнуюсь. – Матильда поставила поднос на кухонную стойку и повернулась к ним. – Я оставила это для Бетти утром, сейчас уже одиннадцать, а она даже не притронулась к еде. Кто-нибудь видел ее в последнее время?

В повисшей тишине было слышно только тиканье старинных фамильных часов, которые Салли принесла с собой, но оставила в своем пальто. Все невольно посмотрели наверх, как если бы хотели пронзить взглядом несколько слоев штукатурки, половицы и ковер и увидеть темную и холодную квартиру.

[Тишина, гул холодильника, темная лампа на тумбочке у кровати, единственный, кто подавал какие-то признаки жизни, – это голодная, скребущаяся под окошком кошка.]

– Хм, – сказал Лотто. – Сегодня же Рождество. Возможно, она уехала к родственникам и забыла нам сказать. Никто не должен проводить Рождество в одиночестве.

&