— Что, если он причастен к тем убийствам? — спросил Ларри.

С этим не могла согласиться даже Мюриэл.

— Ларри, с теми убийствами Коллинза не связывает ничто. Нет ни вещественных улик, ни свидетельских показаний. Кроме того, как обвинению заявить, что кто-то может быть причастным к тем убийствам, если мы добиваемся казни Гэндолфа за их совершение? Господи, выдвинуть такой довод — это самоубийство.

Добродушный Нед, идя к выходу, ободряюще похлопал Ларри по плечу. От двери он указал пальцем на свою первую заместительницу.

— Мюриэл, это дело ведешь ты. Я поддержу тебя в любом случае. Но голосую за то, чтобы заключить сделку с Артуром. Предложи иммунитет в обмен на прекращение всех апелляций, если Коллинз не поможет им.

Мюриэл усомнилась, что Артур на это клюнет.

— Ну что ж, — ответил Нед. — Во всяком случае, у тебя будет какая-то политическая поддержка в прессе, если решишь идти с Кении рука об руку.

Нед был дельным и умным. Ей понравилось его решение. Под ее с Ларри взглядами прокурор закрыл за собой дверь.

— Итак, — произнесла Мюриэл. — Я что-то не то сказала или сделала? Ни открыток. Ни звонков. Ни цветов.

Минуту назад она не собиралась ничего говорить и, даже раскрыв рот, думала, что сможет заставить голос звучать беззаботно. Но в нем прямо-таки шипела кислота. Положив руки на стол, Мюриэл глубоко вздохнула.

— Не беспокойся, Ларри. Я вызвала тебя не за этим.

— Я так и думал.

— Просто хотела узнать, что ты скажешь о Коллинзе.

— Мюриэл, предоставлять ему иммунитет нельзя. Дикермен наконец дал мне заключение о том пистолете.

— Когда это было?

— На прошлой неделе.

— На прошлой неделе! Ларри, неужели в полицейском уставе не сказано, что обвинитель должен знать все улики по делу? Во вторник я написала ответ судье с утверждением, что мы сообщили Артуру о Коллинзе все, что знали. Когда ты собирался мне сказать?

— Как только пойму, что говорить об остальном.

— Об остальном? Это личное касательство?

— Думаю, можно сказать и так.

Здесь, в кабинете, они разговаривали более спокойным, отстраненным тоном. Мюриэл сложила руки на груди и спросила, не считает ли он произошедшее между ними ошибкой.

— Если бы знал, как считаю, Мюриэл, то приехал бы и сказал. Честно. Как считаешь ты?

Она погрузилась на миг в мрак своих чувств и понизила голос.

— Я считала, что было замечательно быть с тобой. Несколько дней находилась на седьмом небе. Потом поняла, что ты не хочешь со мной общаться. Почему?

— Не могу выносить этого в большом количестве, — сказал он.

Мюриэл спросила, чего «этого».

— Трахания с тобой, где придется, — ответил он. — Либо мы приходим к согласию, либо забываем об этом. Я уже не в том возрасте, чтобы жить в неопределенности.

— Я не хочу жить в неопределенности, Ларри. Я хочу, чтобы ты присутствовал в моей жизни.

— В какой роли?

— Как человек, с которым я связана. Прочно связана.

— Временно? Постоянно?

— Мать честная, Ларри. Я говорю о потребности, не о плане боя.

— Мюриэл, я больше не стану встречаться тайком. Либо да, либо нет.

— Что значит «да» и «нет»?

— "Да" — ты уходишь от Толмиджа, я от Нэнси. Мы говорим раз и навсегда, что совершили в прошлом ошибку, большую ошибку, и постараемся сохранить то, что осталось.