Ее отец кивнул, продолжая хмуриться.

– Когда об оружии станет известно и оно на деле докажет свою эффективность, то, думаю, любой офицер х'вани превратится либо в бездумного фаталиста, либо в неврастеника. Не так страшно умереть в бою: каждый солдат знает, что это может случиться, и готов к такому концу. Но знать, что убийца неизбежно нанесет удар в тот момент, когда от тебя будут зависеть тысячи жизней или исход генерального сражения… это может вызвать глубочайшее потрясение в умах.

Джулия встала и прошлась по комнате, позвякивая шпорами. Ее фиолетовые глаза возбужденно сверкали.

– Вы понимаете, насколько это важно? – спросила она. – Не само оружие, но принцип, который оно олицетворяет! С незапамятных времен оружие совершенствовалось в сторону увеличения мощности и разрушительной силы. Вся история войн – это поединок между защитой и нападением. Противники разрабатывали новые методы атаки и обороны, затем наступало равновесие, пока не появлялось новое оружие, убивающее людей еще быстрее. Но теперь… – Она рассмеялась. – Разве вы не понимаете? Это же совсем другое дело. С самого начала вся наша изобретательность была направлена на создание более мощного оружия. Человеческий разум приучен думать только в таких терминах. Но с новым оружием мы совершим прорыв в ином направлении. Мы зайдем с фланга и ударим в уязвимое место, о существовании которого они и не помышляют.

Император задумчиво смотрел на нее, поглаживая бороду. Огромные блестящие глаза посланца с Дуннара неспешно изучали ее оживленное лицо.

– Понимаете? – требовательно повторила Джулия. – Мы вернулись к самому началу, в эпоху до изобретения мечей и луков. Теперь мы атакуем отдельную личность. Это оружие не менее ужасно, чем то, которое стирает с лица земли целые города, но оно нацелено на другой конец масштабной шкалы – на конкретного человека. Каждый становится носителем рока, выбравшего его среди всех остальных и неотступно следующего за ним до самой смерти. Душевные муки сильнее физических. В человеке поселяется червь ужаса, пожирающий его дух и оставляющий плоть нетронутой. Он больше не доверяет ни себе, ни своим командирам. А знаете ли вы единственную возможную защиту от этого? – Джулия сложила руки на груди, ее голос почти дрожал от восторга. – Личная ответственность! Разрушение целостной военной машины. Когда оружие будет приведено в действие, никто больше не сможет полагаться на другого человека. Им придется отказаться от сложных планов и начать практически с нуля. Каждый за себя. Это будет партизанская армия, армия фаталистов, борющихся за свое выживание. Но они не могут надеяться на победу в глобальной войне, если все солдаты будут независимы друг от друга. Мы победим, отец!

Император побарабанил пальцами по столу.

– Возможно, ты права, – признал он. – Но лишь в том случае, если оружие останется у нас. Но если кто-то украдет его…

– Кто-нибудь еще знает устройство этого прибора? – обратилась Джулия к посланцу с Дуннара.

– Никто, принцесса. Нас было мало с самого начала, и я видел, как погибли мои коллеги. Пока что информация надежно защищена.

Джулия смерила его холодным взглядом своих фиолетовых глаз. Спокойные серые глаза выдержали этот взгляд, хотя дуннарец, скорее всего, догадывался, о чем она подумала. Создатели уникальных изобретений для царствующих особ обычно долго не живут, а в этом случае речь шла о чем-то гораздо большем, нежели простое изобретение.

– Вам понадобится постоянная охрана, – задумчиво сказала Джулия. – Работать придется быстро.

Император поднял руку, показывая, что разрешает ему уйти, и дуннарец молча поклонился. Джулия снова подивилась плавной грации его движений, несвойственной ястребиному облику, но затем поняла, что за внешностью загадочного посланца кроется нечто змеиное.