— Не думал, что в Россиянии принято так нагло рассматривать людей…

Существо тихо ответило:

— Похоже, что это так, го…

Но вовремя спохватилось — привычное «господин» едва не слетело с её губ. Девицы спьяну не обратили на оговорку внимания. Одна из них, смутно почему то знакомая, упёрла руки в столешницу, чуть наклонившись и продемонстрировав роскошный бюст, затем дохнув перегаром, спросила:

— Вы Отто Шрамм?

— Я-я, штимт.

— Мать… Словом, слышали мы, что твой папащка канал купил?

— Да.

— Тебе дикторши или ведущие телешоу нужны?

Отто вспомнил! Точно! Они обе и есть! Только третьей не хватает. Рыжей! Ладно, посмотрим… Он полез в карман и выудил золотую визитницу с инкрустацией. Почему то здесь слишком обращали внимание на внешние атрибуты богатства. Открыл крышечку, вынул две визитки с чёрной молнией, протянул девицам:

— Завтра, в двенадцать ноль-ноль по этому адресу. Ещё вопросы?

Неожиданно блондинка смутилась и выпрямилась.

— Нет, извините, что помешали…

Брюнетка попыталась что-то сказать, но подруга ухватила её за руку и оттащила в сторону, возбуждённо что-то объясняя. Парень проводил подружек взглядом, затем сделал глоток сока и неожиданно для себя спросил существо:

— Ты танцевать умеешь?

То удивлённо распахнуло глаза и, как обычно тихо ответило:

— Так как здесь? Да, господин…

Глава 9

На площади сгрудились местные жители, умело рассортированные по возрасту и полу: отдельно — женщины и дети. Отдельно — немногие оставшиеся в посёлке мужчины, маленькой кучкой стояли седовласые старейшины в папахах. Гробовое молчание стояло над толпой. Шуметь и возмущаться желания не было, несмотря на буйный кавказский темперамент. Как то не хотелось при виде закованных в чёрную броню фигур с автоматами наперевес, и с кучей здоровенных псов. Когда кто-то из старейшин открыл рот, чтобы по привычке начать призывать гнев бога на головы гяуров и начать жаловаться в правозащитные организации, на него просто натравили собаку, которая располосовала на нём одежду в клочья…. Нет ничего постыднее для мусульманина трёх вещей. Первое — быть повешенным, второе — быть не похороненным до захода солнца, и третье — есть свинину. Из-за ограды выглядывали любопытствующие солдаты танкового полка, но выходить не решались, напуганные не меньше, чем сами ичкерийцы. Тем более, что командование полка сейчас решало нравственную дилемму: с кем быть… Между тем на площади, наконец, началось то, из-за чего там собралось столько народа. Плотный квадрат чёрных фигур начал сжиматься, сгоняя людей плотнее и освобождая место. Одновременно появилась грузовая машина, на которой закрепили несколько столбов с привязанными к ним фигурами с мешками на головах. Описав полукруг, автомобиль остановился. На импровизированном эшафоте возникли такие же чёрные солдаты. Рявкнул громкоговоритель, заставив кое-кого зажать уши, но громовой голос проникал всюду:

— Жители деревни! Вы запятнаны в преступлениях против россиянской армии, и будете наказаны по законам военного времени.

С привязанных к столбам стащили закрывающие лица мешки, и деревенские увидели «правозащитников».

— Перед вами — шпионы и предатели, убивавшие россиянских солдат. Военный трибунал приговорил их к смертной казни через повешение.

…Стив Гаглоу побледнел. Он до последнего думал, что это недоразумение, что это грязные россияне не посмеют поднять руку на него, гражданина Великой Америки.