Через какое-то время, секунды или часы — сложно сказать, свечение стало понемногу спадать, а потом и вовсе прекратилось.

— Можете забрать камень, — устало выдохнул колдун. — Нет! Только суккуб. Рубин сейчас должен впитаться в ее тело, а потом проступить вместе с неснимаемым ожерельем. Это будет знак, что ритуал прошел успешно.

— Я думал, камень нужно будет просто вставить в какое-то украшение или повесить на цепочку.

— Распространенная ошибка. Это же не просто побрякушка, это метафизический ошейник, знак принадлежности инкубу.

Кейт не нужно было говорить дважды. Она протянула к камню руку, и тот тут же растворился, а под кожей, в районе солнечного сплетения, появилось приятное тепло.

— Хорошо, — кивнул колдун, внимательно следивший за каждым шагом девушки. — Теперь вы должны все закрепить, я вас оставлю.

С этими словами мужчина вышел, а Ал взял специально припасенный толстый плед и расстелил прямо в центре пентаграммы.

Суккуба несмело подошла к мужчине, обняла, заставив того замереть, прижалась всем телом, потерлась носом о шею и гладко выбритый подбородок.

— Я скучала, — прошептала тихо, почти неслышно.

Для Кейт теперь ничего кроме ее инкуба не имело значения, будто лопнула пружина — все страхи, ужасы прошлого отступили, померкли, важен был только он. И дело не в ритуале, просто борьба за жизнь, нападения, похищение, убийства многому ее научили. Кажется, где-то там, в груди, нашелся тот самый стержень, о котором вечность назад говорил Ал.

Мужчина накрыл ее губы своими, целовал нежно, но так, будто наконец получил то, чего хотел больше жизни. Он подхватил суккубу на руки и аккуратно опустил на плед.

На девушке была лишь полотняная рубаха, надетая на голое тело, и руки инкуба легко проникли под нее, поглаживая сначала бедра, потом плоский живот, грудь.

Кейт же в ответ водила по каменным мышцам его пресса, спины, плеч, старалась прильнуть к нему, ощутить телом бугор напряженной плоти, уже видный через брюки. Раздался треск и часть этой мечты сбылась — рубашка полетела куда-то на пол, и мужчина оказался сверху, прижимая ее к полу.

Ал оставил в покое истерзанные губы девушки и спустился ниже, чтобы уделить внимание соскам, уже твердым и таким притягательным. Он ласкал языком, прикусывал, чуть оттягивал и скручивал, вызывая вздохи и слабые стоны. Суккуба подалась к нему, подставляя грудь под ласки, что отдавались сладкой истомой внизу живота.

Она не заметила, как инкуб успел избавиться от брюк, но вскрикнула от остроты желания, когда он прильнул к ней уже полностью обнаженным телом. Его член, такой горячий, бархатистый прижимался к животу, вызывая целую огненную бурю внутри. Кейт хотелось обвести языком каждую вздутую венку, слизать выступившую капельку, но вместо этого она, подчиняясь безмолвному приказу мужчины, раздвинула ноги.

— Такая мокрая, — улыбнулся мужчина, проведя пальцами по нежным складочкам, распределяя влагу, лаская набухший клитор.

Кейт выгнулась от очередного касания, всхлипнула, когда инкуб убрал руку и положил пальцы с ее соками в рот, облизал. Более секуального, возбуждающего зрелища ей видеть не доводилось. Сердце и все тело предвкушающе затрепетали.

Он наклонился и страстно поцеловал девушку в губы, чтобы она почувствовала свой собственный вкус.

— Сладкая, любимая девочка, — прошептал мужчина и ворвался в нее на всю глубину. Откуда то из его груди родился яростный рык: — Моя!

— Твоя! — эхом отозвалась Кейт и вцепилась Алу в спину, подстраиваясь под натиск плоти, обвивая ногами будра. Казалось, его руки везде, страстный взгляд прожигает насквозь, губы же шептали слова любви и нежности.