Даже шейх отскочил, исполненный ужаса, и вой дервишей мгновенно смолк, чего никогда с ними прежде не случалось.

Лаццаро, гонимый смертельным страхом, как безумный, опрокинулся назад, собрав последние силы.

Тут Сирра внезапно оставила грека, и новый ужас овладел присутствующими, когда безобразная фигура Черного гнома, подобно чудовищу, пронеслась между ними, бросилась к выходу и скрылась в развалинах.

Наконец-то грек избавился от призрака. Теперь только снова начал он дышать свободно. Наконец он поднялся, и дервиши, подойдя к нему, увидели, что среди них лежал человек, а не демон, и старался встать.

— Дайте мне воды! — воскликнул Лаццаро хриплым голосом, трясясь и озираясь по сторонам, он теперь только узнал, где находится.

Дервиши, по крайней мере некоторые из них, по-видимому, узнали грека. Ему дали ковер, чтобы он сел и немного успокоился, и принесли воды, которую он жадно выпил.

Скоро он пришел в себя, и шейх узнал в нем слугу принцессы Рошаны, который приходил в башню Мудрецов к Шейху-уль-Исламу с поручением от принцессы.

— Что с тобой случилось? — спросил он грека. — Ты все еще бледен и дрожишь.

— Черт возьми! — пробормотал Лаццаро. — Ведь это призрак Черного гнома вскочил на меня.

— Призрак Черного гнома? — спросил шейх, и дервиши окружили грека.

— Ты ведь знаешь толковательницу снов из Галаты? У старой Кадиджи была дочь-подкидыш! Видели вы ее?

— Что-то быстро промчалось между нами! — заметили дервиши.

— Эта коварная и злая девчонка, прозванная Черным гномом, умерла недавно, я сам похоронил ее. Если бы я не сам положил ее в гроб, если бы я не знал, что опа похоронена в Скутари, я бы сказал, что этого не было, но Черный гном умерла, а теперь опа вскочила мне на спину и сдавила горло!

— Мы сами видели призрак! — подтвердили дервиши.

— Вы его видели, а я его чувствовал, — продолжал грек. — Он так крепко сидел у меня на шее и сжимал мне горло, что я не мог избавиться от него, я не мог даже схватить его, чуть было не задохся! Это было невыносимо.

— О, если бы призрак еще раз попался мне, — продолжал, скрежеща зубами, грек, — я не выпустил бы его из рук!

— Он может мучить и душить тебя, для тебя же он неуловим, — заметил один из дервишей.

— Должно быть, не очень-то много хорошего сделал ты ему при жизни, — сказал другой.

Лаццаро встал; ему все еще казалось, как будто нес он Сирру и как будто шея его была в тисках. Он поблагодарил дервишей за их помощь и отправился. Но Черный гном всюду могла наброситься на него, так говорило ему его суеверие. Только в определенных местах призрак имел над ним власть. На обратном пути во дворец его госпожи с ним ничего не случилось, и это еще больше укрепило его в том убеждении, что Черный гном вращается в Чертогах Смерти и вблизи заключенных.

Ужас мало-помалу уступил место бешенству, когда грек пришел во дворец. Призрак должен быть наконец побежден! Он, правда, был неуловим, ведь грек испытал это, так как все попытки освободиться от него были тщетны, но если бы ему еще раз пришлось встретить его, он бы хитрее взялся за дело. Он твердо принял это решение, а что Лаццаро решал, то он непременно исполнял.

В тот вечер, когда Сади и Зора должны были отправиться в ссылку и по приказу султана оставить Константинополь, Лаццаро вышел из дворца своей госпожи, выведав предварительно наверху в покоях кое-что, наполнившее его тайной радостью.

Он преследовал один план! Он хотел в этот вечер исцелить Рецию от ее любви к Сади! И это намерение, которое он на этот раз надеялся привести в исполнение, радовало его и вызывало в нем смех, а когда Лаццаро смеялся, казалось, злой дух торжествовал над побежденной душой!

Его жгучие карие глаза сверкали, и он решил, если и на этот раз в руинах ему явится призрак Сирры, то быть настороже.