Пятеро арабов пали в битве, остальные вместе с Кровавой Невестой увидали показавшиеся среди пламени фигуры неприятельских офицеров.

Это было ужасное зрелище, но приятное для Солии и ее воинов.

Гонимые смертельным страхом, несчастные пробирались в облаках дыма среди высоко вздымавшегося яркого пламени, они шли почти на верную смерть, чтобы только вырваться из пещеры и лучше умереть в бою, чем задохнуться в дыму.

Но огненное море было велико, чего из глубины пещеры они не могли видеть. Они не знали, что пламя загородило весь выход. Какую пользу могло принести им их мужество и оружие? Жар, огненными языками окружавшее их пламя — все делало им выход невозможным.

Сади пробовал было пробраться сквозь пламя, но огненные языки со всех сторон обвили его тело, в один миг обожгли ему ноги, во многих местах зажгли одежду, так что он вынужден был вернуться опять в глубину пещеры.

Зора точно так же должен был отказаться от этой последней, отчаянной попытки к спасению.

Вернувшись в пещеру, оба принялись тушить вспыхнувшую одежду.

Теперь они окончательно погибли. Они были обречены на медленную и мучительную смерть, оставался только один выход — самим покончить поскорее со своей жизнью.

Дым уже так густо наполнил верхнюю часть пещеры, что оба друга задыхались от недостатка свежего воздуха.

С состраданием взглянул Зора на мучившихся лошадей, которые беспрестанно поворачивали головы к своим хозяевам, как будто спрашивая их: «Зачем мы остаемся здесь? Почему не умчимся прочь отсюда?»

— Все кончено, Сади, — обратился Зора к своему другу, — для нас нет больше никакой надежды на спасение. Умрем вместе! Убьем сначала наших верных животных и тем избавим их от мучений, потом умрем сами.

— Я не боюсь смерти, Зора, но меня печалит мысль о Реции, — отвечал Сади, — она снова осиротеет! Что-то будет с бедняжкой?

— Успокойся, друг мой! Гассан, узнав о нашей смерти, сочтет своим долгом вступиться за дочь Альманзора и взять ее под свою защиту.

— Мне не суждено было еще раз увидеть ее и проститься с ней, — сказал Сади, — прощай, Реция, да защитит тебя Аллах! Я ухожу от тебя.

— Все кончено — я задыхаюсь, — прозвучал хриплый от дыма голос Зоры. Он не мог больше видеть Сади, хотя тот и стоял почти около него, так густо пещера была заполнена черным дымом, — лошади уже хрипят и валятся — я облегчу им смерть, а там и мы сами бросимся на свои ятаганы.

Сади и Зора подошли к лошадям, которые уныло глядели на хозяев, словно жалуясь на свои мучения, — тяжело было смотреть на страдания верных беспомощных животных.

Сади, боясь расчувствоваться, первый вонзил ханджар в грудь своей лошади, кровь ручьем хлынула из рапы — он попал прямо в сердце, животное сделало отчаянную попытку вскочить на ноги, но тут же с глухим, жалобным ржанием грохнулось на землю, утопая в крови.

Зора, по-видимому, скрепя сердце, последовал совету друга, ему было больно убивать своего коня, так долго и верно служившего ему, однако он вынужден был сделать это. Стиснув зубы, он нанес ему смертельный удар и быстро отвернулся, чтобы не видеть его агонии.

— Теперь наша очередь, — обратился он к Сади, держа в руке окровавленный ятаган, — смерть наша будет отомщена бедуинам!

— Умрем вместе, Зора, — отвечал Сади, раскрывая объятия, — скажем последнее прости друг другу, а там, как верные товарищи, умрем вместе!

Зора обнял Сади, минуту длилось прощание. Дикий вой торжествующих врагов проникал в пещеру снаружи, пламя закрывало весь вход, а в пещере два благородных, мужественных сердца готовились к смерти.

Они простились, еще одно пожатье, краткая молитва, и каждый из них искал себе место, где бы укрепить ханджар и тогда уже броситься на него.