В это мгновение послышался сдавленный крик. Симонид, уже давно с трудом державшийся на ногах, пошатнулся и упал на пол. Деа бросился было к нему, но султан схватил сына за плечо и не дал подойти к упавшему ничком старику.

Но Симонид приподнялся и продолжил срывающимся голосом вещать:

— Этот кристалл... был доверен древним имамам и должен был оставаться... под их бдительным присмотром! Будь это... вправду так, наши племена... не уклонились бы от пути истинного, как это случилось в Эпоху Осквернения! Увы, печальная судьба ждала этих имамов в то время, когда они пересекали Горы Терона!

То ли это была нелепая случайность, то ли они... и вправду сбились с пути, то ли стали жертвами злого колдовства — этого мы никогда не узнаем. Были о том страшные предания... были и злобные. Одни говорили, будто бы имамы (самые праведные люди нашего племени!) перессорились между собой... и стали драться друг с другом, провинились в таких грехах... как зависть и гордыня, а другие говорили... будто бы могущественный Терон, наблюдавший за ними издалека... объявил их недостойными столь драгоценной ноши. А третьи твердили... будто бы к нашей крови примешалась грязная кровь ваганов, ибо как бы иначе... как бы иначе обрушились на нас все эти страдания?

Старый учитель пытался сказать что-то еще, но начал задыхаться — да к тому же султана снедало нетерпение.

— Истина сокрыта от нас завесой времени — так всегда бывает, когда речь идет о далеком прошлом, — скороговоркой произнес султан. — Достаточно будет сказать, что имамы исчезли, а священный кристалл пропал! Ведь ты это хотел сказать, верно, Симонид?

Старик снова бессильно опустился на пол. В ответ на вопрос владыки послышалось только клокотание мокроты в глотке Симонида.

Султан продолжал:

— Для простолюдинов, пожалуй, эта потеря была не так уж важна, ибо они уже успели погрязнуть в пучине пороков, которые затем овладели ими сполна в Эпоху Осквернения. Но для тех, кто понимал, что происходит, случившееся представлялось ужасной трагедией, а потом оказалось, что это и вправду трагедия. Ну, Симонид?

Старик пробовал подняться. Он неуклюже шевелил своей клюкой, пытаясь зацепиться ею за ковер. Тюрбан в форме языков пламени свалился с его головы и откатился в сторону. На висках у Симонида набухли вены.

— О Великий, — прохрипел он, — ты... глаголешь... истину.

Деа озадаченно переводил взгляд с отца на Симонида и обратно. Впервые в жизни юноше пришла в голову мысль о том, что его отец — безумец, самый настоящий безумец, а не просто хитрый и жестокий человек. Но Деа понимал: если это и вправду так, то безумие уже охватывало и его самого, сжимало так же крепко, как отцовская десница. Перед мысленным взором Деа предстал горящий кристалл, огненные лучи которого пронизывали воздух.

И вдруг Симонид стал ему совершенно безразличен.

— Но государь, неужто кристалл так и не был найден?

— Ха! Ты сообразителен, сын мой. Ты намного догадливее, чем извещали меня о том твои учителя! Но нет. Глаза смертных с тех пор никогда не зрели кристалла — ну, разве что в царстве снов. Сказания повествуют о святых людях, которые даже в Эпоху Осквернения предпринимали поиски сверкающего сокровища, с помощью которого, как они верили, можно было бы вернуть свет истины на наши земли, восстановить правую веру. Увы, даже самых наисвятейших из них постигло горькое разочарование, и с тех пор оно постигало любого, кто бы ни пускался на поиски кристалла. А теперь задумайся, мой сын, о Видении, которое было даровано Пророку. Меша вел свое племя на поиски Пламени, что рвется наружу из недр этих скалистых гор.