|
– Это очень мило, – томно произнесла она, после чего ее головка безвольно склонилась на плечо. – Ох, нет, – взмолился Грей, – тебе же нужно пить! – И он старательно принялся вливать в нее воду, не прекращая усилий до тех пор, пока оба они не обессилели окончательно. Вскоре Грей понял, что на сей раз Джек просто спит, а не потеряла сознание. Тогда он укрыл ее одеялом до самого носа, осторожно расправил по подушке копну спутанных волос, поднялся, натянул свой костюм и снова пощупал лоб девушки. Жара не было. Слава Богу, кажется, на этот раз он действительно получил передышку. Грей еще раз кинул взгляд на спящую и поспешно выскользнул из номера. Глава 7 Дождь громко барабанил по узкому оконцу в их номере; от раскатов грома, сопровождавшихся ослепительными вспышками молнии, дребезжали стекла и вздрагивал столик возле кровати. День выдался на редкость мрачный, но тут Грей ничего не мог поделать – ему оставалось только сидеть и ждать. Однако терпение никогда не входило в перечень его достоинств, и было просто удивительно, как он до сих пор не протоптал дыру в ветхом ковре на грубом дубовом полу. Через час, когда шум дождя прекратился, Джек очнулась от ощущения необычной тишины. До нее не сразу дошло, что все вокруг изменилось, и сперва лучи солнца, бившие через окно прямо в лицо, напомнили ей старый сарай с ворохом соломы. Потом она должна была что то делать с какой то жирной птицей. Но при чем тут птица? Нет, все было иначе. Она была в таверне под названием «Жирная гусыня». У нее вырвался вздох облегчения: наконец хоть что то прояснилось! Она пришла сюда… с Греем! Какое милое имя. Правда, он не говорил ей, как его зовут. Просто она слышала, что так его называли тетушки. А еще она отлично помнила его замечательную улыбку, веселую, белозубую – от такой растает сердце любой женщины. При воспоминании об этой улыбке она сама невольно улыбнулась. Но отчего его нет рядом? Боже, уж не бросил ли он ее? Неужели у него хватило совести забрать с собой Брюстера с Дурбаном и в одиночку вернуться в Лондон? Ей вдруг ужасно захотелось пить, она просто умирала от жажды. На маленьком столике возле кровати кто то оставил кувшин. Необходимо было добраться до этой воды – во что бы то ни стало. Она приподнялась. Барон отворил дверь в их номер как раз вовремя, чтобы полюбоваться, как Джек валится с кровати, увлекая за собой целый ворох одеял, после бесплодной попытки дотянуться до воды. Чертыхаясь, он опустился возле нее на колени. – Репа, – проскрипела она, точь в точь как немазаные ворота в розовом саду у тетушки Мод. – Моя мама наверняка накормила бы вас репой! – Молчала бы лучше! Скажи спасибо, что не свернула себе шею! – усмехнулся Грей и вместе со всеми одеялами водрузил больную обратно на кровать, а затем подал ей воды. Джек принялась пить с такой же жадностью, с какой Грей недавно набрасывался на свиную отбивную. Осушив единым махом целый стакан, она рухнула на подушки, не потрудившись даже вытереть мокрый подбородок, и затем, посмотрев на Грея, произнесла: – Как ни странно, вы больше не похожи на чучело. Теперь вас и впрямь можно принять за барона. – Просто сквайр Леон проявил ко мне милосердие, – скромно произнес Грей и тут же удивленно заметил: – Послушай, да ведь ты, кажется, пришла в себя! Значит, я уже не дослушаю трогательную историю про твою любимую лягушку по кличке Фред и про кузена, имевшего привычку швырять ее в пруд каждый год на Майский день, которую ты рассказывала в бреду… – Бедненький мой Фред! Я уверена, это француз его поймал! Он жил по соседству и повадился ходить к нам в гости – не Фред, а этот француз. |
