– Простите, миссис Стейн-Коллинсон, но меня лишь в самых общих чертах ознакомили с делом. Быть может, вы смогли бы прояснить обстоятельства трагедии, к которой имел отношение ваш брат…

Миссис Стейн-Коллинсон испустила долгий вздох, наполнила свой бокал, подошла к столу, убрала со стула стопку белья и села напротив Макэвоя.

– Если вы не из местных, то вряд ли слыхали про «Ярборо», – начала она. – Четвертый по счету траулер. Ушел на дно последним. Три остальных утонули в 1968 году Столько жизней. Столько молодых парней. Газеты лишь об этом и писали. До них наконец дошло то, что мы и так давно уже знали. Дьявольски опасная работа.

Она взяла карандаш, лежавший среди бумаг на столе, зажала в пальцах, точно сигарету. Взгляд ее был устремлен в пространство, и Макэвой вдруг увидел в этой богатой даме девчушку, выросшую на востоке Гулля. Воспитанную в рыбацкой семье, среди дыма коптилен и вони нестираных спецовок. Барбару Стейн. Для друзей – Бабе. Удачно вышла замуж, обзавелась жильем за городом. Так и не привыкла. Так и не почувствовала себя дома. Держалась поближе к Гуллю, чтобы время от времени звонить маме.

– Прошу вас, – тихо сказал Макэвой, уже безо всякого натужного сочувствия в голосе. После он наверняка упрекнет себя в излишней самоуверенности, но сейчас ему казалось, что он хорошо понимает эту женщину. – Продолжайте.

– К тому времени, как сгинул «Ярборо», газеты были сыты этими историями по горло. Как и все мы. Заметка не попала на первую полосу, это случилось лишь потом. Восемнадцать человек, бывалых рыбаков и мальчишек, утащили на дно лед, и ветер, и волны. В семидесяти милях от Исландии. – Она качнула головой. Сделала глоток. – Наш Фред был единственным, кто выжил. Вернулся невредимым, пережив худшую бурю столетия. Сумел забраться в шлюпку и очнулся где-то у черта на куличках. Прошло три дня, прежде чем мы получили весточку. Так что, наверное, именно поэтому я и сейчас не плачу, видите? Я дождалась брата. И Сара, его жена, она получила назад своего Фреда. Газетчики из шкуры вон лезли, пытаясь разговорить его, но Фред не желал ничего слышать. Не отвечал на расспросы. Брат всего на пару лет старше меня, и мы всегда были близки, даже если детьми мутузили друг дружку. Это я сняла тогда трубку и услышала, что он жив. Британский консул в Исландии не смог связаться с Сарой, так что позвонил нам. Сначала я решила, это розыгрыш. Потом Фред сам подошел к телефону. Сказал: «Привет», ясно и громко, словно сидел в соседней комнате.

Лицо миссис Стейн-Коллинсон смягчилось, точно она заново переживала то мгновение. Макэвой заметил ее взгляд, брошенный на телефонный аппарат на стене у плиты.

– Даже представить себе не могу, – сказал он. И это была не пустая банальность для поддержания беседы: он действительно не мог вообразить чувство, когда теряешь близкого человека, а потом обретаешь его снова.

– Словом, он вернулся. Шумиха вскоре стихла. Сара попросила его не выходить больше в море, и брат согласился. Не думаю, чтобы уговаривать пришлось долго. Устроился на работу в доках. Проработал там почитай что тридцать лет и вышел на пенсию, вконец подорвав здоровье. Что-то в груди. Ему то и дело звонили – то писатели, то журналисты, кому хотелось услышать его историю, но он всегда отвечал отказом. А потом, когда умерла Сара, думаю, он впервые осознал, что и сам смертен. У них была дочь, но она рано оставила родное гнездо. Так что у брата вдруг зачесались руки. Я вправду думаю, найдись кто желающий взять его, Фред вернулся бы на траулер, да только в наше время таких не сыщешь.

Барбара Стейн-Коллинсон попыталась привстать, но колено ее явно воспротивилось, и Макэвой, не дожидаясь просьбы, поднялся, шагнул к тумбе, взял бутылку Наполнил бокал, и женщина поблагодарила его взглядом.