Макэвой прищурился:

– Как это?

– Она приемная дочь, сержант, – пояснил Нильсен.

– Ее могла удочерить и темнокожая пара, констебль, – сказал Макэвой.

Нильсен посмотрел на потолок, точно впервые обдумывал такую возможность.

– Да, – согласился он, – и такое не исключено.

Оба какое-то время сидели молча, размышляя. Вслушиваясь в голоса коллег. Хелен Тремберг зачитывала имена прихожан, а Софи Киркленд распределяла свидетелей между сотрудниками уголовного отдела.

– Но не в этом случае, – сказал Нильсен.

– Не в этом, – согласился Макэвой, а про себя добавил, что надо бы расслабиться и не раскрывать рта, пока не потребуется сказать что-то стоящее.

Нильсен выдержал почтительную паузу. Затем широко улыбнулся и заговорил:

– В общем, ее родители, понятное дело, в шоке. Их там не оказалось, видишь ли. Обычно мать ходит на службу вместе с Дафной, но сегодня занималась подготовкой рождественской пирушки. Отец был на работе.

– В субботу? Где же он работает?

– У них транспортная фирма, грузовые перевозки, вроде того.

Резко развернувшись, Бен окликнул Хелен Тремберг:

– Чем занимается папаша, Хеллс-Беллс?

Хелен оттолкнулась от стола и катнула свое кресло к мужчинам. Улыбнулась Макэвою:

– Все-таки с нами, да?

Макэвой постарался сдержать довольную ухмылку. Он вдруг ощутил теплоту к ней, да и к Бену тоже. Не хочется признавать, но он разволновался. Хорошо снова быть в команде.

– Логистика, значит? – уточнил он подчеркнуто ровным голосом.

– Если верить веб-сайту, они доставляют гуманитарную помощь в труднодоступные места. Контракты с разными благотворительными организациями. Помните, мы относим старые свитера и всякое прочее в пункты, где женщины суют их в большие мешки? Ну вот, такие компании доставляют все барахло туда, где люди в нем нуждаются. Товарняками, по морю, по воздуху.

– Ясно. – Макэвой пометил у себя в блокноте. – Продолжай.

– Ну, короче говоря, у этой пары был собственный ребенок, но он умер. Лейкемия. В общем, Дафну удочерили через международное агентство, когда ей было десять. Целый год ушел на оформление бумаг, но здесь все в полном порядке. Она родом из Сьерра-Леоне, кстати. Потеряла родных в геноциде. Трагичная история.

Макэвой кивнул. Он мало что помнил о политической подоплеке давних вооруженных конфликтов. В памяти засели лишь размытые телевизионные картинки об изуверствах. Невинные жертвы, жизнь которых проходит под градом пуль и ударами лезвий.

– А что означает мачете? Не совсем обычное орудие, верно?

– Фарао тоже интересовалась, – ответил Нильсен. – Уже выясняем.

– И они регулярно посещают церковь? Как она сделалась служкой?

– Видимо, она с самого начала была верующая. Сама из религиозной семьи. Все те ужасы, какие она повидала в родных краях, не отвратили ее от Бога. Мать Дафны – ее приемная мать – отвела дочь в церковь Святой Троицы, когда показывала город в день ее приезда, и та решила, что в жизни не видела ничего прекраснее. С тех пор она часто туда возвращалась. По словам матери, в день, когда Дафна начала помогать во время службы, ее гордости не было предела.

Макэвой попытался составить мысленный портрет Дафны Коттон. Девочки, которую вырвали из жути гражданской войны, нарядили в белое одеяние и позволили держать свечу во время богослужения.

– У нас есть фото? – тихо спросил он.

Хелен встала, быстро прошла к столу и тут же вернулась с цветной фотокопией семейного снимка.