– Прости его, Варжетхан, не насылай на нас проклятия, умоляю, – вступилась за сына Иза, Элина свекровь.

– А ты? Разве забыла, как у меня вот в этом дворе под яблоней сидела, когда Вадика носила? Разве не я тебя отварами поила? Что ты тут стоишь и кричишь? Разве не ты мне руки целовала, когда родила сына, которого я тебе и нагадала? Так что сейчас хочешь? – Варжетхан все еще не повышала голос, и это звучало страшно.

– Варжетхан, Эля к тебе уходит каждое утро. На Вадика смотреть не может. На меня тоже. Бежит из дома, будто мы ей плохо делаем. Уже все родственники узнали, что мы о девочке не волнуемся, что она из дому хочет сбежать, так ей плохо. Что я должна отвечать? Я, клянусь, слова ей плохого не сказала.

– А кто всему селу рассказал, что у тебя невестка больная? Так рассказывала, будто тебе бракованную подсунули. Как не стыдно? И сейчас ты мне это говоришь? Забыла, как сама бракованной была? Как боялась, что тебя вернут родителям, если сына не родишь? Короткая память? А я помню. Каждый день помню, как тебя выпаивала и выкармливала, чтобы ты Вадика доносила до срока, чтобы не родила преждевременно. И теперь он стоит и смеет на меня кричать и ведьмой обзывать? Так я сделаю отворот такой, что он мужчиной перестанет быть! Я ночами не сплю, днями с ума схожу, о твоей невестке забочусь. Хочу, чтобы твой внук здоровым родился. А ты мне сейчас под воротами что устраиваешь?

– Варжетхан, нет, умоляю. Прости его. Меня прости, что сомневалась. Только скажи, где Эля? Мы ее заберем. Клянусь, я с нее пылинки буду сдувать. Сделаю все, что скажешь. Хочешь, на коленях по твоему двору проползу, только скажи, где моя невестка и что мне делать? – Иза уже плакала и собралась падать на колени.

И тут Варжетхан поняла, что в заботах об Эдикиной спине и прочих хлопотах напрочь забыла о своей пациентке. И где Эля, отправленная подальше на огород еще вечером, не имела понятия.

– Здесь ждите, – рявкнула Варжетхан, ругая себя на чем свет стоит. Ну как она могла про Элю забыть? Куда девочка могла пойти?

Варжетхан засеменила в огород, где обнаружила Элю спящей на старой раскладушке в обнимку с двумя кошками и котенком. Старый соседский пес Полкан, отвечавший не только за свой двор, но и за двор Варжетхан, спал под раскладушкой и по-стариковски подбрехивал.

Варжетхан провела Вадика и Изу на огород и предъявила Элю. Полкан начал лаять, охраняя сон гостьи. Коты дружно перевернулись на другой бок. Как потом рассказывала Варжетхан, Эля в ту ночь была удивительно красивой. Невероятной, тонкой, нежной. Она улыбалась во сне. Даже Вадик, который собирался ее разбудить, отпрянул. Иза тихо плакала.

– Иза, тебе говорю сейчас. Я сделаю все, чтобы у тебя родился здоровый внук. Это точно будет мальчик. Но и ты мне пообещай – не будь такой свекровью, как была твоя. Не вымещай на девочке свои обиды. Эля любит Вадика, тебя любит. Она очень хочет, чтобы всем было хорошо, старается как может. И если я хоть от кого-то из соседок услышу, что Эля больная или что ты ею недовольна, клянусь, твой сын, который назвал меня ведьмой, прав окажется. Берегите эту девочку. Она вас любит, хотя я не понимаю за что. И ребенка хочет выносить всеми силами, которых у нее нет. Так что, если она хочет здесь спать, пусть спит. Иза, вставай и готовь для нее, как бы ты готовила для собственной дочери, если бы она носила ребенка. Помоги ей.

– Варжетхан, прости, я не могу больше… сердце сейчас остановится… – Иза плакала, беззвучно, боясь разбудить невестку. Не ушла. Просидела над Элей всю ночь. Что-то шептала – возможно, молитвы. Может, исповедовалась. В селе не верили в богов. Святой был один на всех – Георгий.