— Квартира пятнадцать ноль один. Я закодировал замок на твой отпечаток большого пальца. Никому не открывай, не подходи к телефону и не пользуйся никакими средствами связи или развлечений. На балкон не выходи. Вернусь, как только смогу.

Потом он вскакивает на заднее сиденье, водитель разворачивается, их мотоцикл пытается преодолеть затор на дороге.

Квартира Тхакера оказывается современной, просторной, светлой и удивительно опрятной для одинокого мужчины, она прекрасно обставлена, причем никаких примет, связанных с работой в полиции Кришны, Аша не обнаружила. В середине большой, залитой солнцем комнаты она впала в ужасное состояние. Аша оказалась на коленях посреди кашмирского ковра, трясущаяся, вцепившаяся в себя руками, сотрясающаяся от беззвучных рыданий. На этот раз позыва к рвоте подавить не удалось. Когда же она исторгла из себя — не все, все никогда из нее не выйдет, — то выглянула из-под спутанных, мокрых от пота волос, все еще с трудом переводя дыхание. Болела грудь. Где же это место? Что она натворила? Как могла быть столь глупой, тщеславной, бесчувственной и слепой? Игры игр, притворство, прикрытое детьми, как такое вообще могло случиться? Послушай, посмотри на меня! На меня!

На кухне Тхакера она обнаружила небольшой бар. Аша не знает пропорций напитков, поэтому в ее джин-тонике гораздо больше джина, чем тоника, но зато это питье дает ей необходимую энергию для того, чтобы отмыть запачканный шерстяной ковер и облегчить боль и дрожь в груди при дыхании.

Аша встрепенулась, замерла, представляя голос Рао. Она затаилась и прислушалась изо всех сил. Слышен звук телевизора соседей. Какие тонкие стены в этих новых квартирах.

Надо приготовить еще один джин-тоник. А потом еще один. Три напитка, и уже можно осмотреться. На балконе Аша обнаружила джакузи. Желание окунуться в бурлящую целебную воду заставляет забыть предостережения Тхакера. Пузырятся струи воды. С изяществом танцовщицы она быстро сбрасывает промокшую от пота, эмоционально грязную одежду и погружается в воду. Здесь даже маленькая подставка для бокала нашлась. Недолгие скверные раздумья: «Сколько других женщин побывало тут до меня? Нет, это образ мышления. А ты так думать не будешь. Ты в безопасности. Невидима. В воде». Внизу, на улице Сис-гандж, движение восстановлено. Наверху, в небе, темные силуэты удаляющих отработанные газы аэростатов, а еще выше расправляют и складывают черные крылья роботы-охранники. Аша засыпает.

— Мне казалось, что я просил тебя держаться подальше от окон.

Аша вздрагивает и пробуждается, инстинктивно прикрывая руками грудь. Струи уже не пузырятся, поэтому вода неподвижная и изумительно прозрачная. Лицо Тхакера приобрело землистый оттенок, под глазами залегли мешки, весь он как-то обмяк и согнулся под помятым пиджаком.

— Извини. Я только… Я так рада, что избавилась от всего этого.

Он утомленно кивает. Приносит себе джин-тоник, ставит бокал на подлокотник дивана и очень неторопливо, очень медленно, словно все суставы у него заржавели, раздевается.

— Безопасность находится под угрозой на всех уровнях. При любых других обстоятельствах это бы означало, что страну атакуют. — Показавшееся из-под одежды тело далеко от совершенства тела танцора: верхняя часть слегка заплыла жиром, мышцы слабые, дряблая мужская грудь, волосы на животе, спине и плечах. Но все же это тело, причем настоящее. — Правительство Бхарата отрицает начало военных действий и отказывается от дипломатической неприкосновенности ИИ Рао.

Он шагает к джакузи и включает бьющие струи воды. Держа бокал джин-тоника в руке, с глубоким, чувственным вздохом Тхакер погружается в воду.

— Что это значит? — спрашивает Аша.