— Весьма… абстрагированная мысль с твоей стороны, Аша. — Кажется, что ее имя канатом повисло в раскаленном воздухе. — Станцуешь для меня?

— Что, здесь? Сейчас?

— Да. Мне необходимо что-то… телесное. Физическое. Мне нужно увидеть, как движется тело, как сознание танцует сквозь пространство-время так, как я не могу. Мне нужно увидеть нечто прекрасное.

Нужно. Что-то требуется существу, наделенному могуществом божества. Но Аша внезапно смутилась, прикрыла руками свою маленькую упругую грудь.

— Музыка… — с запинкой бормочет она. — Я не могу танцевать без музыки…

Тени в углу спальни сгустились в трио музыкантов, склонившихся над табла, саранги и бансури. Аша тихонько вскрикнула и застенчиво нырнула под покрывало. «Они тебя не видят; на самом деле они даже не существуют, ну разве только в твоем воображении. Впрочем, если бы они на самом деле были людьми из плоти и крови, они бы тоже едва ли тебя заметили: ведь они погружены в музыку». Таковы уж музыканты.

— На эту ночь я встроил в себя копию низших ИИ, — говорит Эй Джей Рао. — Композиционную систему уровня один и девять. Визуальные средства поддерживаю я.

— Вы можете присоединять и отсоединять свои составляющие? — удивляется Аша.

Барабанщик начинает отбивать медленный ритм на дайяне. Музыканты кивают друг другу. Сейчас начнут играть. Сложно убедить себя в том, что Нита и Прия их не услышат; не услышит никто, кроме нее. И Эй Джей Рао. Музыкант опустил смычок на струны саронги, другой извлек из бансури вереницу звуков. Санджит, но какой-то необычный.

— Надо же, в самом деле играют!

— Композиция ИИ. Узнаешь ли ты ее?

— «Кришна и гопи».

Классическая тема катхака: обольщение пастушек Кришной с помощью бансури, самого чувственного инструмента. Она знает этот танец и чувствует, как все тело жаждет пуститься в пляс.

— Так станцуешь?

И, с исполненной силы грацией тигра, сошла она с кровати на циновку и встала в фокусе наладонника. Прежде она была стеснительной, глупой и вела себя как девчонка. Но только не сейчас! Никогда раньше не было у нее такой публики. Великолепный джинн. В чистом жарком безмолвии она исполняет повороты, притопы и поклоны ста восьми пастушек, голые ноги слегка касаются сплетенных трав циновки. Руки выполняют мудры, выражение лица следует за витками древнего сказания, изображая изумление, застенчивость, интерес и возбуждение. По голому телу струится пот, но Аша не замечает этого. Движение и ночь — ее облачение. Время замедляет бег, над великим Дели дивным сводом замерли звезды. Она даже чувствует, как дышит планета под ее ногами. Вот для чего были все подъемы с рассветом, кровоточащие ноги, удары бамбуковой палки Пранха, все пропущенные дни рождения, украденное детство. Она танцует до тех пор, пока не стираются в кровь ступни о циновку и последняя капля воды в организме не обращается солью на коже, но она все еще остается с ритмом табла, сердце ее бьется в унисон с дайяном и байяном. Она — пастушка у реки, обольщенная богом. Не случайно именно этот сюжет выбрал Эй Джей Рао. Когда музыка стихает, а музыканты, поклонившись друг другу, растворяются золотистой пыльцой, Аша падает от усталости на краешек кровати, изнуренная как никогда.

Свет будит ее. Она липкая от пота, обнаженная и растерянная. Прислуга может застать ее в таком виде. Голова раскалывается. Воды. Воды алчут суставы, нервы и мускулы. Аша накидывает шелковый китайский халат. По дороге на кухню ей подмигивает пассивный соглядатай наладонник. Никаких эротических снов, никаких галлюцинаций. Да, для джинна она танцевала в собственной спальне танец «Кришна и сто восемь гопи».