— В самом деле? — с любопытством посмотрел на нее Блейк.

— Не расскажете ли вы нам об этом, миледи? — робко попросил Олден.

Эмма посмотрела на мальчика. Во время последних событий он вел себя сдержанно и твердо, с готовностью и без лишних слов помогая во всем. Вот и сейчас, когда она с усилием протягивала иглу сквозь края раны, на лице его не было ни страха, ни брезгливости, лишь любопытство и внимание. «Может быть, стоит поучить его знахарству?» — пронеслось у нее в голове.

— Когда-нибудь потом, — неуверенно проговорила Эмма. — И вообще думаю, что мой кузен лучше расскажет эту историю. Внизу, в большом зале, — добавила она со значением.

— Да-да, конечно! Лучше оставить миледи наедине с мужем, пусть спокойно занимается его ранами. Без сомнения, мы ей только мешаем, — поторопился сказать Рольф и направился к двери, явно рассчитывая, что остальные последуют за ним.

Действительно, присутствующие цепочкой потянулись из спальни, один лишь Олден остался на месте.

Задержавшись в дверях, Блейк посмотрел Эмме в глаза:

— С ним все будет в порядке?

Эмма наложила еще один шов на рану Эмори и, откинувшись назад, грустно посмотрела на бледного Блейка.

— Не знаю. Ему крепко досталось. Удар был очень сильным.

Блейк помолчал, обдумывая ее слова.

— Позовите меня, если он очнется. Пожалуйста, миледи, — наконец сказал он устало и направился к двери.

— Хорошо, — пробормотала Эмма вслед уходящему рыцарю и вновь принялась за рану на голове мужа. — Олден, может быть, ты принесешь ночную рубашку лорда Эмори? Мы бы переодели его, сразу как я кончу.

— Но, миледи, у его светлости нет никакой ночной рубашки.

Эмма подняла голову и удивленно посмотрела на Олдена:

— Нет ночной одежды?

— У него только две туники, — ответил юноша. — Он говорит, что воину больше не нужно. Одна носится, другая в стирке. — И наморщив лоб, юноша спросил: — Это действительно так, миледи?

— Ну-у… — Эмма растерялась, не зная, что ответить. Среди людей ее круга было принято иметь богатый гардероб. — Право, Олден, не знаю, но раз мой муж так сказал, значит, так и есть.

— Да, конечно, — Олден огорченно прикусил губу. — Но мой отец тоже воин, однако у него много туник. Красивых. Некоторые расшиты драгоценными камнями и с гербом.

Эмма удивленно подняла брови:

— А кто твой отец, Олден?

— Лорд Эдмунд Нортвуд. Он граф…

— Да, я знаю, — прервала его Эмма и покачала головой: — Если твой отец — граф, почему ты оруженосец у Эмори?

— Он лучший воин из всех! — Это было заявлено с такой гордостью, словно слава и рыцарские доблести Эмори были личным достижением Олдена.

— Так говорит мой отец. Лорд Эмори лучше всех владеет рыцарским искусством. Отец решил, что я должен поучиться у него, тогда я приобрету славу, титулы и совершу много подвигов. Отец сказал, что больше никому не может меня доверить.

— Понимаю, — Эмма с уважением поглядела на мужа. Он был не только спасителем короля, но еще и считался лучшим наставником рыцарей. Так думали даже графы!

— Мой отец тоже отличный воин! — гордо заявил Олден.

— Не сомневаюсь в этом, — успокоила его Эмма.

— И все-таки у него много разных одежд, — обеспокоено повторил юноша, и Эмма ласково улыбнулась, видя его искреннее огорчение.