Это соответствовало представлениям народа о правде и Суворова — о высокой миссии солдата. Солдат не просто освобождался от крепостной зависимости — он относился к привилегированному воинскому сословию. Как утверждала в 1764 г. Военная коллегия: «Солдат… именем и чином от всех его прочих званий преимуществен». Он был всегда сыт и одет, получал небольшое денежное жалование (плюс чуть больше рационных и амуничных денег), на которое мог, при случае, даже выпить, только не в кабаке. Солдат имел право, с разрешения начальства, жениться — как и офицер. Четко выполняя свои обязанности, он был вполне защищен от несправедливостей и наказаний. Всякий человек, изучивший и делающий в полку больше своих обязанностей, имел шанс на продвижение. Наконец, чем выше был чин — тем больше забот и серьезнее ответственность.

Дворянин в таком полку, как Суздальский, не мог выдвинуться лишь благодаря дворянству. Он обязан был лично пройти все ступени солдатской службы, делом доказав свое право командовать. Выходец из крепостных мог подняться на уровень власти обер-офицера, став старшим сержантом роты и даже штаб-офицера, сделавшись адъютантом полка. Сын солдата имел привилегию ускоренного производства в офицеры. Наконец, система полка была чрезвычайно прочна, так что каждый добрый солдат, от рядового до полковника, мог наслаждаться чувством защищенности, устойчивости и предсказуемости бытия.

КОМАНДОВАНИЕ

Идеальная организация русского пехотного полка выражалась прежде всего в продуманной структуре командования. На первый взгляд она была проста, но система обязанностей многократно перекрывалась, обеспечивая высочайшую устойчивость управления в мирное время и в бою, где офицеры гибли первыми. В идеале убитого полковника, подобно Суворову, ведущего полк в атаку «впереди, на лихом коне», должен был сменить подполковник, того — возглавлявший штаб премьер-майор, а его, в свою очередь, четвертый штаб-офицер — секунд-майор.

Но на деле или полковник с подполковником, или подполковник и майор сами наступали на вышеозначенных «лихих конях» во главе батальонов: построений, как хозяйственные организации не существовавших и в «Полковом учреждении» упоминаемых только при описании церемоний в летних лагерях. На учениях в Красном селе Суворов командовал батальоном сам. Поскольку штаб-офицеры были целью весьма заметной, гибель в бою всех четверых не была такой уж невозможной.

Однако ранения или смерть всех штаб-офицеров не разрушали военной машины, поскольку обязанности полковника по управлению полком и его хозяйству дублировал полковой адъютант. Он выслуживался во времена Суворова из старших сержантов, а старший сержант — из рядовых. Т.е. в армии крепостнического государства, каким была Россия во второй половине XVIII в., рекрут из крепостных мог дослужиться до управления целым полком! — Открытие, даже для меня, профессионального историка, неожиданное.

То, что в старшие сержанты и адъютанты выслуживались также рядовые из дворян, только подчеркивает особую социальную ситуацию, сложившуюся в полку суворовских времен: она в корне отличалась от организации остального российского общества, основанного на четком сословном разделении. Очевидно, что полк сам был обществом со своими внутренними законами, по которым личные способности и усердие в службе играли необычно большую роль в социальном продвижении. Самое интересное, что это укладывалось в представления сословного общества, если весь «воинский чин» рассматривать, вслед за Суворовым, как особое сословие.