Николас устроился в уголке рядом с Фран, которая, несмотря на полусонный вид, готова была в случае чего кого угодно укусить за морду, и принялся рассказывать о последних проделках, которые затевал со своими фантастическими дружками-бухгалтерами. К моменту, когда он дошел до того, как они решили поглазеть на Брайана Адамса и взгромоздились на специально нанятый экипаж, мне уже хотелось руки на себя наложить. По железной пьяной логике я рассудила, что лучший способ заткнуть Николаса — это его поцеловать. Задача оказалась не из легких: то же самое, что карабкаться на дерево. Упившись в стельку. И, добравшись до верхушки, я там и решила остаться — до тех пор, пока дерево не заснуло. А сама я проснулась на следующее утро в полном раздрае.

— И что мне теперь делать? — сетовала я. — В моей спальне храпит здоровый вонючий тип, которого я ненавижу, а если я его разбужу, он опять заведет свои бредовые байки про налоги.

— Ну и?

— Ну и… гм… не могла бы ты пойти и… скажем, попросить его убраться?

— Я? Почему я? Это ты вся в его слюнях! И потом — а вдруг он там голый?

— Да ладно, ты что, голого мужчину никогда не видела?

— Не в шесть футов семь дюймов длиной. Я сразу своего сэндвича с колбасой лишусь.

Дверной звонок затрезвонил так внезапно, что мы обе подскочили. Я с сумрачным видом заковыляла к дверям — прекратить этот адский шум.

Опля! Из моей спальни выскочил в чем мать родила амбал шести футов семи дюймов и в панике налетел на меня. Похоже, он даже отдаленно не представлял, в какой галактике находится.

— Что, пожар?

С минуту мы таращились друг на друга, словно кролики, ослепленные светом фар. Затем, под влиянием обстоятельств, я превратилась в заботливую мамочку.

— Нет, Николас, какой пожар? Иди и оденься. Сию минуту! До того, как я открою дверь.

Николас моргнул и ретировался, не говоря ни слова. Сначала он было направился в спальню, но вдруг сделал резкий вираж в туалет, и я услышала, как он пускает там мощную струю. Как будто ненароком к нам забрела лошадь. Итак, одна проблема разрешена — Николас вымелся из моей спальни, — но возникла новая. Может, запереть его в ванной к чертовой бабушке, а в душ будем к соседям бегать?

Наконец я отворила дверь, состроив гостеприимную мину. Но толстяка-почтальона это не колыхало.

— Посылка.

Я расписалась, стараясь не выдать своего волнения — ведь это оказалась по-настоящему большая посылка. А вдруг у меня завелся тайный поклонник, который шлет мне драгоценные подарки, и все потому, что он несметно богат и бесспорно знаменит?

Мимо прошла Фран, которой понадобилось в туалет. Ее-то толстяк-почтальон заметил — ее все мужчины замечают. Даже гомики норовят чтить ее как икону.

— Привет, толстый почтальон, — сказала Фран и тут заметила посылку. — Эй, это тебе, что ли?

Я перевернула сверток в предвкушении…

— Нет! Линде. Вот черт, черт, черт!

— Это что — коллекция тарелочек со «Звездными войнами»?

— Вряд ли, слишком тяжелая.

Почтальон резво затрюхал прочь. Мы по привычке уставились друг на друга, гадая, как человек, отмахивающий каждый день десяток миль, мог ухитриться так разжиреть.