Мне нравилось жить на Манхэттене помимо всего прочего еще и потому, что город с легкостью перенимает твое настроение в ту самую минуту, когда ты выходишь из дому. Если ты торопишься, все вокруг тоже спешат, даже голуби. И ты вливаешься в этот ритм, проникаешься сознанием того, что тебе нужно успеть туда, куда ты торопишься.

Но когда тебе нужно убить время, он выставляет напоказ всякие интересные вещицы, на разглядывание которых может уйти несколько дней. Я не согласна с теми, кто считает Манхэттен холодным и бездушным. Конечно, он порой грубоват, но это не мешает ему быть игривым и порой очень забавным.

На всех перекрестках по дороге к Дагмар мне приветливо светил зеленый глаз светофора. Свернув к ее дому, я произнесла слова благодарности. Несколько секунд спустя мимо вразвалочку прошел сумасшедший, который толкал перед собой детскую коляску, набитую всяким хламом. Не говоря ни слова, он улыбнулся мне и приложил пальцы к полям воображаемой шляпы, так, словно он был представителем муниципалитета, принявшим мою благодарность.

В заднюю стенку лифта было вделано большое зеркало. Войдя в кабину, я в него заглянула. Мои волосы были короче, чем месяц тому назад. Почему чем старше становится женщина, тем она короче стрижется? Потому что лень ухаживать за прической? Или оттого, что существует не так уж много лиц, которые после определенного возраста не выглядят нелепо в таком роскошном обрамлении? Пристальнее вглядевшись в зеркало, я обнаружила у себя гораздо больше седых волос, чем, по моему мнению, было допустимо в тридцать три года. Морщинки вокруг рта были едва заметны, однако мне приходилось пользоваться все более дорогой косметикой, потому что нагрузка на нее возрастала. Я подняла руки и повертела ими, чтобы посмотреть — сиськи-то как поживают. Лифт остановился. Опустив руки, я быстренько развернулась.

Двери разъехались в стороны, и я вышла в коридор. К моему изумлению, Дагмар стояла за порогом своей квартиры, держа в каждой руке по бокалу шампанского.

— Миранда! Вот и ты.

— А почему это ты здесь?

— Прячусь от мужчин. Они там спорят о боксе.

— А женщин что — нет?

— Пока нет. Мужчины стараются пораньше приходить на вечеринки, если знают, что туда приглашены шикарные женщины.

— Но ты, надеюсь, и других женщин пригласила.

— Разумеется. И супружеские пары. Неужто я отдала бы тебя на съедение львам?

— Похоже, я начинаю нервничать.

— Глупости. Снимай с себя все и смело входи. Давай-давай. — Она протянула мне один из бокалов, и мы вместе вошли в квартиру.

В отличие от жилища Франсес Хэтч, мебели в квартире Дагмар и Стена почти не было. Жако, однажды здесь побывавший, язвительно заметил, что всю квартиру можно за считанные секунды вымыть дочиста при помощи пожарного рукава и трех упаковок «брилло». Он, конечно, преувеличивал, но уюта в квартире не чувствовалось, и я не могла понять, как двое таких милых, сердечных людей могут обитать в этом холодном, безжизненном углу в стиле хай-тек. Проходя по коридору, я услышала взрыв смеха из гостиной. Смеялись мужчины.

В комнате было полно народу, и оказалось, что все же приблизительно половина из них — женщины. Я окинула сборище быстрым взглядом, некоторых узнала, кое-кому помахала рукой. Незнакомые мужчины на первый взгляд показались мне милыми, но совершенно неинтересными. У всех волосы были либо гладко зализаны назад и блестели от геля — этакий гангстерский стиль, у других по последней моде ниспадали на плечи. Я понимала, что мое суждение было несправедливым, но так уж я устроена: виновны, пока не докажут, что интересны.

Дагмар по-приятельски пожала мне плечо и направилась к ресторатору. Ко мне подошел мужчина, которого я видела несколько месяцев назад, и представился.