– Ты представляешь, – говорила Алина в тот же вечер Лане Львовой, – Козерог наставил козе рог!

– Какой козе?

– Мне, я – та самая коза. Прыгала вокруг него, проталкивала, блеяла.

– А что ты хотела? – Лана достала их настольную книгу. – Читай, здесь черным по белому написано, что Козероги – это козлы, упрямо карабкающиеся вверх. Козел он и есть козел.

– Что-то раньше ты так не считала, – заметил Степан, на этот раз занятый приготовлением супа во время беседы двух подруг.

– Раньше я его плохо знала, – ответила ему жена, – а сегодня он обманул мою подругу и не достоин снисхождения.

– А он его и не требует. – Степан поднял курицу за лапу, повертел ее во все стороны, выщипал пару перьев и плюхнул в большую, полную воды кастрюлю.

– Ты вообще за кого? – возмутилась Алина.

– За тебя, только за тебя.

И он нырнул в хозяйственную клетчатую сумку для того, чтобы выудить оттуда еще что-то съестное, переданное теткой из деревни. К синей курице через пять минут добавилась пара картошин.

– Ты рано картошку забросил, – подсказала ему Лана, – курица еще не сварилась.

– Курица – не птица, математик – не человек, – констатировал Степан, вытаскивая обратно мелко порезанную картошку.

– Давай посмотрим, что там гороскопы советуют, если бросил Козерог, – предложила Лана.

– Я и без них знаю, – вздохнула Алина, – сидеть и радоваться, что отношения не успели зайти слишком далеко.

– Мы подбираем, нас подбирают, счастье хреновое всем выпадает, – запел Степан, роняя слезы и кроша деревенский лук.

Лана хотела обидеться и выяснить отношения с мужем, распевающим никчемные песенки, но передумала. Алине хуже, чем ей. К тому же он может возмутиться и перестанет варить суп. Лана снова уткнулась в книгу.

– Слушай, Алька, а кто эта Миклошевская?

– Хозяйка художественного салона.

– Я не об этом. Хотя и это могло стать определяющим моментом. Кто она по знаку зодиака?

Алина напрягла память, пересчитала все праздники и вспомнила.

– Водолей! Точно, она – Водолей.

У Водолея-Розы с Козерогом-Лаврентием (все-таки Берия, наверняка, был его дальним родственником), если верить гороскопу, была духовная близость и общность интересов. Но и сексуальная несовместимость.

– Вот! – подняла палец вверх Лана. – За это можно зацепиться.

– Как ты себе это представляешь? Я что – паровозик из Ромашкина, чтобы ко всему цепляться? Приду к ним и скажу, что буду третьей? Это разврат какой-то!

– Это шведская семья, – объяснил Степан, принимаясь за морковку.

Но Алина решила, что цепляться за Лаврентия не будет. Даже если он ей позвонит и скажет, что завтра уезжает в Австралию, она промолчит и проигнорирует его полностью. Если он позвонит, она вообще не возьмет трубку, пусть общается с автоответчиком. А на автоответчик она такого наговорит! Чего бы такого ему сказать?

Лаврушка не позвонил. На следующий день она отправилась по магазинам и как бы между прочим заглянула в художественный салон. Центральное место на выставочной стене занимала какая-то мазня, очень похожая на ту, которую она уже видела в Доме детского творчества. Ясное дело, подумала Алина, уже спелись, голубки. Она подошла к картине ближе и поинтересовалась у продавщицы, что это такое. Та ей ответила, что это очень известное произведение великого художника современности Лаврентия Рыбакова, стоит оно огромное количество денег, но если дама сама поговорит с художником, возможно, он сделает ей скидку.