Но на этот раз он не уберется, подумал Джонни, исполненный решимости выполнить волю Патрика независимо от желания Меган. Он теперь совладелец Гундамурры, и это дает ему право приезжать туда, когда вздумается, и Меган придется смириться с этим. Может быть, когда-нибудь он сможет побороть то необъяснимое предубеждение, которое она стала испытывать к нему с некоторых пор.

Поставив перед собой цель, Джонни почувствовал, как ослабевает свинцовый груз потери.

Жизнь в австралийском Аутбэке была примитивна по своей сути — человек против природы. И это был вызов, который он только что принял, дав себе слово выиграть в этом поединке. Уж кто-кто, а Джонни не забыл науку выживания.

Кроме того, Патрик доверил ему Гундамурру, и он не может подвести его.

Она должна была бы почувствовать облегчение оттого, что унылое, мрачное настроение, владевшее всеми последние дни, начинает рассеиваться, но не почувствовала, а все из-за того, что он приехал. И неважно, что Рик Донато и Митч Тайлер тоже здесь. Именно Джонни вызывал улыбку на угрюмых лицах людей…

Ох уж это его пресловутое обаяние…

Оно было таким же естественным для него, как дыхание.

Но она хорошо помнила, какой была маленькой наивной дурочкой, увидевшей в этом обаянии нечто большее. Она ошиблась, решив, что является для него особенной… Нет, Джонни излучал свое обаяние на всех и каждого в абсолютно равной степени — оно было его фирменной маркой в том мире шоу-бизнеса, где он теперь обретался и был звездой. На самом же деле его обаяние ничего не значило. Абсолютно ничего.

Пройдя мучительный путь осознания этого, Меган справилась с болью и стала жить дальше.

Ей было бы намного легче, если бы Джонни Эллис навсегда исчез из ее жизни, но он снова и снова возвращался в Гундамурру, а она снова и снова чувствовала себя дурочкой из-за того, что ее по-прежнему влечет к нему. Но их пути никогда не пересекутся. Блистательная мишура шоу-бизнеса, весь мир у его ног и… Гундамурра.

Разве отец не понимал этого?

Как он мог так поступить?

Неужели он думал только о деньгах, когда писал свое завещание, остановив свой выбор на человеке, который может потратить несколько миллионов долларов и даже не заметить этого?

Но деньги ничего не значат, как и обаяние Джонни.

Меган решила, что примет от него только то, что поможет Гундамурре выжить. Конечно, ей не избежать разговора с ним. Тем более что он уже здесь, прилетел вчера вместе с Риком.

Наверняка Митч уже рассказал ему о завещании. Меган устыдилась собственных мыслей Джонни не мог не приехать на похороны отца.

Оставалось только надеяться, что его новая кинематографическая карьера будет держать его вдали от Гундамурры. В конце концов, отца больше нет, и Джонни теперь незачем приезжать.

Меган смахнула непрошеные слезы и вернулась в дом. Она уговаривала себя не испытывать обиду на отца, но все равно к горю примешивалось недоумение — как он мог поставить ее в такое невыносимое положение, сделав Джонни совладельцем Гундамурры?

Первый шок после прочтения завещания сменился возмущением, яростным желанием оспорить его. Она спорила с сестрами, но те наотрез отказались оспаривать решение отца, оставив ее без поддержки.

Она попробовала найти поддержку у Митча, высказав предположение, что Джонни каким-то образом повлиял на отца. Разве не мог он воздействовать на него своим обаянием? Пронзительно-голубые, как лазер, глаза Митча смерили ее уничтожающим взглядом.

— Разве твой отец заслужил, чтобы ты так о нем думала?

Митч ждал ответа, но Меган хранила упорное молчание, корчась внутри от стыда за свои слова.

— Если ты хочешь оспорить завещание Патрика, я тебе не помощник.