Она поставила чашки на низкий столик в гостиной.

Софи поняла, что переборщила с вином. Вокруг нее все вдруг медленно закружилось, просторная квартира, Вероника – все слилось, потом выплыло лицо Лео, часы на каминной полке, бутылка из‑под вина на столе, детская комната, какой она ее застала, когда вошла, с комом простыней на кровати, хлопающие дверцы шкафа и тишина, когда она испугалась. Предметы пляшут перед глазами, всплывает паспорт, который она прячет в карман куртки. Ее затопила волна, все постепенно тускнело, растворяясь в черноте. Откуда‑то издалека донесся голос Вероники, он повторял: «Вам нехорошо?» – но звук долетал из глубины колодца, отдаваясь эхом, Софи почувствовала, как ее тело обмякло, расплылось, и внезапно все потухло.

Еще одна сцена, которая навсегда врезалась в память. И сегодня она могла бы нарисовать каждый предмет обстановки, каждую деталь, вплоть до узоров на обоях в гостиной.

Она лежит, вытянувшись на диване, одна нога свисает, касаясь пола, ладонью она трет глаза, пытаясь обрести хоть тень сознания, приоткрывает их на секунду и чувствует, как что‑то в ней сопротивляется, не желая просыпаться, стремясь укрыться там, во сне, вне мира. С сегодняшнего утра она так вымоталась, столько всего произошло… Наконец она приподнимается на локте, поворачивается и медленно открывает глаза.

Прямо у ножки стола в луже крови распростерто тело Вероники.

Первым ее движением было выпустить кухонный нож, который она сжимает в руке, и тот с мрачным стуком падает на паркет.

Как во сне. Она встала, споткнулась. Машинально попыталась вытереть правую руку о брюки, но кровь уже засохла. Нога поскользнулась в луже, которая медленно растекалась по паркету, и она в последний момент вцепилась в угол стола. Секунду постояла, покачиваясь. На самом деле она пьяна. Не отдавая себе отчета в том, что делает, схватила куртку и потащила ее за собой, как поводок. Как шнур лампы. Опираясь о стены, дошла до коридора. Там ее сумка. Слезы опять залили глаза, она шмыгнула носом. И плюхнулась на пол. Закрыла лицо руками, на которых болталась куртка. Странное ощущение на лице, и она подняла голову. Куртка валялась в крови, а она вытерла ею щеки… Не забудь вымыть лицо, прежде чем выйдешь на улицу, Софи. Вставай.

Но силы в ней иссякли. Все, с нее хватит. На этот раз она легла ничком на пол, прижимаясь головой к входной двери, готовая погрузиться в сон, готовая на что угодно, лишь бы не принимать эту действительность. Закрыла глаза. И вдруг будто невидимые руки взяли ее за плечи и подняли… До сего дня она не может объяснить, что же произошло, но внезапно оказалось, что она сидит. А потом – стоит. Пошатывается, но стоит. Она почувствовала, как в ней поднялась дикая решимость, нечто почти животное. Направилась в гостиную. С этого места ей были видны только ноги Вероники, наполовину скрытые столом. Она подошла ближе. Тело лежало на боку, лица за плечом не разглядеть. Софи подошла еще ближе, склонилась: вся блузка почернела от крови. В середине живота, там, куда вошел нож, открытая рана. В квартире тихо. Она дошла до спальни. Это усилие стоило ей всей энергии, которая еще оставалась, и она присела на край кровати. Одна из стен была полностью закрыта шкафами. Упираясь руками в колени, Софи с трудом поднялась и открыла первый попавшийся. Содержимого хватило бы, чтобы одеть целый сиротский приют. Все вещи приблизительно одного размера. Софи открыла другую дверцу, потом третью, наконец нашла чемодан, который и бросила распахнутым на кровать. Она брала платья, потому что не было времени выбирать, что подойдет к юбкам. Взяла три пары поношенных джинсов. Движение вернуло ее к жизни. Даже не раздумывая, она выбирала то, что ей было менее всего привычно. За следующей дверцей она обнаружила ящики с нижним бельем.