Генри спустился в каюту и ждал, что скажет штурман.

— Где шкипер? — спросил тот, прямо приступая к делу.

Генри обернулся и взглянул на маленькие стенные часы.

— Ходит взад вперед по улице в Гревзенде, — ответил он предупредительно.

— Ты, кажется, стал ясновидящим, — покраснев, проговорил штурман. — А зачем он там ходит?

— Чтобы увидеть, как она выйдет.

Штурман, очевидно, с трудом сдерживался.

— А что он сделает, когда она выйдет? — спросил он.

— Ничего, — убежденно сказал "ясновидящий". — А чего вы ищете? — беспокойно спросил он, видя, что штурман встал с сундука и, подняв крышку, роется в нем.

— Веревку, — прозвучал ответ.

— Ну, зачем же вы меня спрашивали? — слезливо заторопился Генри. — Ведь я сказал правду! Он ничего не сделает. Он никогда ничего не делает, а только глядит.

— Ты что хочешь сказать, будто ты меня не морочишь? — крикнул штурман и схватил Генри за шиворот.

— Идите, посмотрите сами, — сказал Генри.

Штурман выпустил его и растерянно уставился на мальчишку, припомнив внезапно тысячу странностей, которые он подметил в шкипере.

— Иди, приведи себя в порядок — строго приказал он. — И помни: если окажется, что ты меня дурачишь, я с тебя шкуру сдеру.

Юнга не заставил себя просить. Он вылетел на палубу и, не обращая внимания на издевательства матросов, начал мыться и одеваться с тщательностью, какой у него никогда в жизни никто не подмечал.

— Что случилось, паренек? — спросил повар, которого любопытство так и разбирало.

— О чем вы говорите? — с достоинством спросил Генри.

— Да вот… моешься и всякое такое… — простодушно сказал повар.

— А ты разве никогда не моешься, грязная свинья? — деликатно спросил Генри. — Ты, наверно, думаешь, что твоя стряпня тебя делает чистеньким?

Повар сжал кулаки и, не замечая плагиата, пробурчал что-то насчет того, что пусть его повесят, но…

— Мы со штурманом выйдем прогуляться, Сэм, — заметил юнга, натягивая фуфайку. — Пожалуйста, будьте повнимательней и не балуйтесь тут. Ты можешь помочь вот ему чистить сковороды, если тебе нечего делать. Только не слоняйся без дела.

Появление штурмана помешало Сэму выразиться по-настоящему, и он, вместе с остальными, молча смотрел, как те двое сошли на берег. Видно было, что Генри шел, гордо подняв голову. Но относилась ли его гордость к спутнику или к собственной умытой персоне, — нельзя было разобрать.

— Полегче!.. Иди тише, — пропыхтел штурман, вытирая раскрасневшееся лицо платком. — Куда ты так несешься?

— Если мы не поспешим, мы можем опоздать, — возразил Генри, — и вы будете говорить, что я все врал.

Штурман больше не возражал, и они продолжали быстро шагать, пока не дошли до маленькой тихой улицы на окраине Гревзенда.

— Вот и он! — и Генри торжествующе указал на фигуру мужчины, медленно прогуливавшегося в конце улички. — Она там в школе, учительницей, что ли. Вот они выходят.

Из домика в отдаленном конце улицы показалась маленькая девочка с книжками и связкой нот, а за ней высыпали другие девчушки, разбегавшиеся попарно и по трое в разные стороны.

— Есть хорошенькие, — заметил Генри, одобрительно поглядывая на проходивших девочек.