Разрабатываем с ним тактику. Это на ста метрах всё просто — сорвался со старта и жми на всю, а на восемьсот уже думать надо. Особенно перед финишем. Там такие сильные финишёры встречаются, чуть запоздаешь на рывок — на раз сделают. Или можно на провокацию попасть, когда один бегун тебя по темпу специально загонит на первом же круге, а его напарник сожрёт на втором тёпленьким. Решили, что до областных соревнований зря высовываться не будем. Скромно, в тройке держимся, и достаточно.

Для института по осени отмечусь на спортивном ориентировании, и на отборочных по легкой атлетике среди ВУЗов. Там надо побеждать. В феврале Москва, а уж на ней будет отбор на Универсиаду-77 в Софии. Чемпионатов мира по легкой атлетике ещё долго не будет. Их введут только в 1983 году. В это время единственные соревнования для мировой легкой атлетики — Олимпийские Игры. Ближайшие будут в 1980, в Москве. Капиталисты их будут бойкотировать из-за войны с Афганистаном, но всё равно будет здорово. Первая в мире Олимпиада в социалистической стране.

На чемпионат Европы мне не попасть. Не успею о себе заявить. Хотя Семёныч чего-то задумал, это я по его прищуру вижу хитрющему. Надо будет на Контакт с ним выйти. Тайны его выведать.

Репетиции пока остановили, трое ребят уехали отдыхать. Коле, чтобы от безделья не мучился, поручил придумать, как сделать панель на ревербератор. Он гравёра нашёл. По воронёной стали можно пройтись промышленным гравером, вот только шаблон надо чертить в два раза крупнее того, что хочешь получить, тогда мелкие детали качественно получатся. Я от руки нарисовал, а он пусть чертит. Мне совсем немного осталось доделать. Блок питания куплю готовый, стабилизированный, видел подходящий в Радиотоварах. Сделаю шесть пресетов — заранее подобранных комбинаций задержек звука. Частотка и шумы до студийного уровня моего времени не дотянут, но для эстрады за глаза хватит. Такой реверок даже у капиталистов не скоро появится. Лексикон, американская фирма, только со следующего года начнёт разрабатывать нечто похожее, но в 1979 выдаст шедевр, свой знаменитый 224 Digital Reverb. Блин, и на выставке не покажешь — попробуй, объясни, где микросхемы взял. Обидно. И никак этот затык не обойти. Нет у этих микросхем пока отечественных аналогов.

— Дядя, ты мою маму не видел? — оглядываюсь, стоит мелкое чудо, мокрое по колени, и котёнка в руках держит, такого же мокрющего. Ох, всыплют сегодня кому-то. Вскакиваю на ноги. За лодочным пирсом, который закрыл собой девчонку, заполошно бегает женщина. Кричу ей, машу руками. Бежит к нам. Ладно, и мне пора. Иду с ними до дороги, котофейка у девчонки пригрелся, урчит, как маленький трактор. Прощаюсь, запрыгиваю на велосипед и еду домой.

— Привет, Павел, — пытается говорить баском мой знакомый по совместным прыжкам, — Мы тебя на стадионе видели, но ты там с дядькой каким-то был, не стали подходить. Я вот что спросить хотел, ты можешь с нами позаниматься? Мы тренеру объясняем, как ты прыгнул, а он говорит, что неправильно, так не прыгают. А вчера по телевизору передача была. Про Олимпийские игры. Там Боб Бимон в Мехико прыгал. Его два раза показали. Сначала обычной съёмкой, а потом замедленной. Он точь-в-точь как ты это делал, мы такой способ «ножницы» называем, а тренер нас учит прыгать «прогнувшись», совсем по-другому.

— Тебя же Стасом зовут? — вспоминаю я, как к нему обращались, когда он меня бинтовал, — Тренер из меня, скорее всего никудышный. Я разве только сам показать могу, да на вас посмотреть, поправить в чём-то, совсем уж очевидном.