Гэвин секунду глядел вслед автомобилю, а потом нахлобучил шляпу на редеющие, рано поседевшие волосы и повернул назад. Несмотря на мимолетную иллюзию, реальность его осталась прежней: жизнь, хоть и ставшая привычной, все еще была неприятной и не сулила никаких гарантий. Хотя у кого они в наше время есть, гарантии эти.

За вечер он набрал достаточно денег, чтобы купить пару кусков пиццы и что-нибудь попить, но позволять себе награду в виде еды и напитка – а может, даже и выпивки, – было слишком рано: ведь в течение часа очередная волна набивших животы горожан двинется по домам, чтобы уткнуться в плазменные экраны с высоким разрешением. Наверняка парочка счастливцев поделится баксом-двумя с попавшим в беду земляком. Не обращая внимания на свирепое урчание в желудке, Гэвин направился в самое сердце района. Он успел пройти не так-то много, когда услышал позади себя шум – скрежет стали по бетону, а потом вдруг прерывистое шипение. Вздрогнув, он развернулся – и в изумлении попятился.

– Какого черта?

Быть такого не может.

Его правая ладонь машинально похлопала по заныканной в кармане пальто фляжке. Почти полная. Он к ней даже не притронулся. Оставил на потом, когда придется устраиваться для неспокойного сна. Но даже вылакай он все до капли, это не объяснило бы развернувшегося перед ним зрелища. Гигантская ящерица в два автомобиля длиной, с черной зернистой чешуей на морде, длинным мощным телом и тяжелым, обрамленным оранжевым ободком хвостом. В памяти всплыло даже ее название, застрявшее там со времен начальной школы и не успевшее окончательно забыться.

Ядозуб.

Раздвоенный язык, длинный, словно розовая линейка, дрожал, пробуя воздух. А потом челюсти распахнулись, обнажив ряд острых зубов и такую глотку, что Гэвин запросто поместился бы туда целиком. Он вспомнил еще кое-что о ядозубах: яд у них содержится в слюне – пренеприятный нейротоксин, парализующий жертву.

– Боже праведный…

Не в силах оторвать взгляд от монструозного ящера, Шелли попятился. Эти твари по идее медлительные… ага, а еще по идее в них и полуметра нет, а эта ящерица почему-то раз в двадцать больше. Тварь шагнула к нему, царапая когтями асфальт; снова мелькнул язык. А потом все четыре конечности пришли в движение, преодолевая расстояние между ними слишком уж, на взгляд Шелли, шустро. Отвернувшись от монстра, он пустился наутек, согнувшись пополам и почти потеряв над собой контроль. Позади когти цокали по асфальту до ужаса мерно, звук нарастал по мере того, как дистанция между Гэвином и чудовищем сокращалось.

– Помогите… Кто-нибудь, на помощь! – задыхаясь, завопил он.

Голос прозвучал в темноте слабо, приглушенный туманом и одиночеством. Никогда он не чувствовал себя более одиноким на улицах Клейтон-Фоллз. Набрав воздуха для нового крика, Гэвин почувствовал, как длинный раздвоенный язык – не иначе как покрытый смертельной дозой яда – коснулся его небритой щеки. Гэвин пронзительно закричал; его сердце колотилось так, что, казалось, оно сейчас разорвется в груди, словно начиненная кровью бомба. Когти скользнули по его правой ноге, сорвав с нее армейский ботинок, от чего больно вывернулась лодыжка. Пошатнувшись, Гэвин чуть не потерял равновесие, но, понимая, что время на исходе, резко метнулся налево и юркнул в улочку за китайским рестораном. Горячее дыхание ядозуба обожгло шею, что-то громко стукнуло: видимо, чудовище задело хвостом парковочный счетчик. Отсюда можно выйти на Белл-стрит, но обогнать ящера было невозможно: еще пара секунд, и Гэвина сожрут как раз там, где он сам часто шарил в поисках испорченных продуктов…

Он снова свернул налево, ухватился за кромку темнеющей в полумраке громады мусорного контейнера и, подтянувшись, перевалил через край прямиком во влажные вонючие отбросы. Но едва он приземлился на груду мусора, как что-то (наверное, голова ядозуба) врезалось в контейнер и швырнуло его.