— В том, что они армяне, ничего хорошего нет, — продолжала Изольда как ни в чем не бывало, озабоченно подняв выщипанные брови. — Из-за того фактора, о котором мы с вами знаем.

Она подождала наводящего вопроса и, не дождавшись, заговорила дальше:

— Я имею в виду ту азербайджанскую квартиру на седьмом этаже. Эта пара живет там же, только в противоположном крыле.

— Ну и что? — Ольге Васильевне не хотелось подыгрывать, но на этот раз она действительно не поняла, что нехорошего в том, что какие-то жильцы оказались армянами, и при чем тут еще какой-то фактор.

— Ну как же! Может возникнуть межнациональный конфликт!

— Где может возникнуть конфликт, Изольда Ивановна? В нашем подъезде?

Она знала, что не стоит провоцировать проведение новой политинформации, но не могла удержаться от иронии. Коллега уже собралась разразиться очередной тирадой, но тут раздался звонок.

— Переодевайтесь, Ольга Васильевна, я отвечу, — проворковала Изольда и принялась за другое свое любимое дело — допрос посетителя: «Да, я слушаю. Не поняла, какая квартира? Фамилию назовите, пожалуйста. Нет, не вашу, а жильцов, к которым вы идете. У вас есть их телефон? Вы уверены, что они ждут вас?»

В их доме действовала самая неудобная и обременительная «пропускная система». Гости, не имеющие своих ключей от подъезда (а таких было большинство), звонили по домофону не в квартиры, как это было в других домах, а к вахтерам. Тем вменялось в обязанность выяснить, куда направляются посетители, и лишь после этого открывать дверь нажатием специальной кнопочки. Ольгу Васильевну очень раздражала необходимость задавать людям однообразные вопросы: следовало спросить не только номер квартиры, но и фамилию хозяев, — и она старалась провести эту процедуру как можно скорее. Зато Изольда Ивановна получала от нее истинное наслаждение. Казалось, она каждый раз стремится побить свой собственный рекорд по длительности маринования человека под дверью.

Но сейчас она управилась сравнительно быстро, наверное, ей не терпелось вернуться к лекции о межнациональных конфликтах. За время ее беседы с посетителем Ольга Васильевна едва успела поменять уличные сапоги на теплые домашние тапочки.

— Да, так о чем я? — жизнерадостно продолжала Изольда Ивановна. — А, об армянах! Ольга Васильевна, вам надо побольше газет читать. Неужели вы забыли, что между армянами и азербайджанцами существует застарелая вражда? Вспомните восемьдесят седьмой год, Сумгаит и Карабах.

— Но это же был восемьдесят седьмой год, Изольда Ивановна! А сейчас, слава богу, две тысячи пятый. И потом, то Карабах, а то — седьмой этаж, — возразила Морозова.

— Вот именно! — торжественно подняла вверх палец Изольда. У нее даже глаза засияли. — И от нас зависит, чтобы седьмой этаж не стал Карабахом. От нашей с вами бдительности!

«Что же нам, врыть на лестничной площадке пограничный столб и стоять там с винтовкой и верным Мухтаром?» — хотела спросить Ольга Васильевна, но промолчала. На сегодня с нее было достаточно. Она поняла, что не выдержит и что-нибудь сделает — например, завизжит или укусит Изольду, если еще раз услышит слово «бдительность».

И ведь она не такая уж дура и злыдня, эта Изольда Ивановна, вот что удивительно. Все от неуемного желания по уши влезать в чужие дела с полной уверенностью, что она имеет на это право.

Изольда Ивановна, как и Ольга Васильевна, подрабатывала вахтершей — вернее, консьержкой. Это слово нравилось ей гораздо больше, и она произносила его в нос с якобы французским акцентом и даже слегка причмокивая. Но Изольда была не простой вахтершей и даже не простой консьержкой. Она жила здесь же, на десятом этаже, и носила громкий титул «старшая по дому».