Перебирая мощными конечностями, великан повернулся к Уокеру спиной, хотя и продолжал смотреть на него глазами, венчавшими толстые головные стебли.

— Командовать другими — это не мое. Я — нежный певец, сказитель, любитель открытого поля. Руководить лучше тебе, создатель хитроумных схем.

В отчаянии Уокер решил испытать другой подход:

— Слушай, ты, инфантильный сочинитель панковских стишков! Ты самый сильный боец среди нас. В бою ты стоишь пятидесяти человек или пятидесяти нийувов. Я видел, на что ты способен, мы все это видели. Ты можешь воздействовать не только словом…

Резко развернувшись на всех своих четырех мощных конечностях, туукали с такой скоростью направил на Уокера свои глазные стебли, что человек непроизвольно отшатнулся. Вздрогнул даже невозмутимый Джордж.

— Не в этот раз, и можешь не подстрекать меня подначками. Ничего у тебя не выйдет. Мы сейчас не на корабле виленджи, в окружении наших поработителей, каждого из которых я был готов разорвать в клочья. — Он взмахнул своими щупальцами перед носом Уокера. — Я целиком полагаюсь на тебя, хитроумный человек. — С этими словами Браук протянул второе щупальце, которым он мог без усилий оторвать человеку руку или голову, и нежно погладил оптового торговца по груди. — Ты — мой друг, Маркус Уокер. Мы вместе прошли сквозь суровые испытания, но в тревожном помрачении ума ты забыл, что мои размеры и моя сила не делают меня глупцом. — Подняв щупальце, он махнул им в сторону терпеливо ожидавших своей участи иолфов: — Эти существа предают себя твоей власти, следуя своему обычаю. Такие традиции вполне законны, они не менее законны, чем традиции моего народа или традиции нийувов. — Он опустил один глаз на уровень головы Уокера, который отчетливо увидел в этом исполинском, идеально сферическом глазу свое отражение. — Наша цель, — продолжал Браук, — вернуться домой. Если для этого ты должен указать путь иолфам и нийувам, то пусть будет так. Прими на свои плечи это бремя с благодарностью и распорядись им со всем искусством, на какое ты, я знаю, способен. — Браук поднял глаз наверх. — Может быть, потом ты приготовишь для всех нас великолепный обед.

Получив отказ от туукали, раздосадованный Уокер обернулся к к'эрему. Подняв свои щупальца, Скви опередила человека и заговорила первой, резко шевельнув своей розовой голосовой трубкой:

— Я уже знаю, что ты хочешь сказать, друг Марк. Ты хочешь сказать, что, как существо, превосходящее тебя по уровню интеллектуального и морального развития, я должна взять на себя эту трудную обязанность. Ты хочешь сказать, что, поскольку не может быть никакого сравнения между твоим первобытным рассудком и моим цивилизованным разумом, я должна взять на себя бремя распорядиться судьбой этих хищных, но готовых к примирению существ, что, учитывая твою врожденную тупость и невежество, я должна…

Он сухо перебил ее:

— Допустим на минуту, что все эти нескончаемые сравнения справедливы. Скви, как насчет твоего решения?

Серебристые глаза Скви, не мигая, смотрели на Уокера.

— Я не стану оспаривать твое право командовать, Марк. Ты лучше других годишься на то, чтобы воевать на передовой, и — не перебивай, дай мне высказаться — ты назначен официальным начальником экспедиции. Ты с полным правом приказал нашим покладистым друзьям нийувам оказать помощь этому простоватому народцу. — Одним щупальцем Скви многозначительно вытерла глаз. — Я же, как всегда, буду готова помочь тебе советом, если у тебя хватит благоразумия за ним обратиться.

Оставалась последняя надежда. Уокер поискал глазами Джорджа. Но пса рядом уже не было. Он отошел в сторону и беседовал с астрономом Юссакком.