— Проклятые ищейки! Будьте вы все прокляты! Ради этой шлюхи я готов был продать свою любовь! Сломать всю жизнь! Зачем я согласился играть этот мерзкий спектакль? Зачем…

Он не успел окончить. Его прервал Ларри.

— За деньги, Роули. Вы готовы были продать и свою любовь, как вы это называете, и свою жизнь просто за большие деньги. За громадные деньги!

Всем известно, что ваша семья на грани разорения. Героин нужен миссис Уилме дважды в сутки. Никакого состояния не хватит на такие привычки. Смотри внимательно, Сьюзен! Возможно, ты в последний раз видишь так близко одного из самых знаменитых геев Нью-Йорка! Кстати, к кому на содержание отправится теперь нежный Мартин, ваша великая любовь? Вы вряд ли и дальше сможете платить за двухэтажный особняк, визиты на Гавайи лучших стилистов и знаменитых портных теперь, когда сорвалась такая необыкновенная сделка!

Роули не дослушал. Сгорбившись, он повернулся и вышел, хлопнув парадной дверью. Ларри, умолкнув, продолжал держать сестру на руках тех пор, пока не услышал шум его отъезжающей машины. Как будто опасался, что Сьюзен бросится догонять его.

— Зачем ты так поступил? — после паузы спросила Сьюзен. — Почему не сказал ему. что мы никогда не были любовниками? И почему скрыл от меня, что он не мужчина? .

— Ты спрашиваешь почему? Во-первых, он хочет думать, что мы любовники. Таким людям, как он, необходимо считать всех вокруг себя развратниками. Повинными если не в содомском грехе, так в инцесте. Так проститутка будет уверять тебя, что все женщины на свете тоже шлюхи, а вор убежден, будто воруют все, только одни попадаются, а другие нет. Наша так называемая связь — его единственное оправдание перед разоренной семьей.

— А как ты узнал, что Роули… что он…

— Что он голубой? Один знакомый финансист в Нью-Йорке решил однажды развлечь меня и привел в этот нежный клуб, в “Гиацинт”. Роули как раз в тот день выбрали президентом. Ах, как он был неотразим в женском купальнике со страусовыми перьями! Он-то не приметил меня в толпе, но уж я запомнил его мерзкую рожу навсегда! Кстати, я еле унес из этого клуба ноги. Но Сьюзен, какая наивность! Ты не поняла даже, что твой жених гей. Твой женишок отчаянно не хотел жениться, я был прав! Только железный характер матери заставлял его тянуть эту волынку. Кстати, Джейн все было отлично известно. Я слишком поздно понял тактику этой леди. Кстати, она обмолвилась тебе хоть словом о сексуальных привычках Роули? Ну, разумеется, нет. Она предпочитала поставлять тебе любовников, чтобы отвлечь тебя от самого главного. И не потерять в итоге хороший куш за верную службу семейке Стэнфилдов!

— Почему ты так уверен в этом? И что ты вообще знаешь о моей личной жизни?

Сьюзен говорила гневно, стараясь как можно глубже уязвить Ларри. Она не думала о том, какую душевную боль ему причиняет. Она не могла простить брату, что тот сразу не открыл ей всю правду о Роули. Почему он сразу этого не сделал? Вероятно, он до того люто ненавидит ее, что столько времени позволял ей оставаться посмешищем в глазах целого города. Почему, не запнувшись, произносит едва ли не самые страшные для любой женщины оскорбления? Да, ей нет никакого дела до того, что сейчас думает Роули. Даже наоборот: все происшедшее позволяло Сьюзен с легкостью забыть о своем несостоявшемся замужестве. Но слишком больно, что Ларри позволил так оскорбительно разговаривать с ней этому… этому ублюдку! Тем более что во всех обвинениях Роули не было ни слова правды.

— Я давно знаю об этом человеке гораздо больше, чем ты, — хмыкнул Ларри.