|
На колоссальные просторы на севере, некогда бывшие Сахарой, легла тонкая бело-голубая стека. Вдоль берегов новых каналов уже начала распространяться яркая зелень. Тут и там на глаза Бобби попадались блестящие, похожие на ограненные алмазы постройки станций энергопроводов – осуществление последней мечты Хайрема. Сюда поступала энергия прямо от ядра Земли – подлинное сокровище, бесплатное и экологически чистое, в огромной степени помогавшее стабилизации и трансформации положения на планете. Это был восхитительный вид, его масштабы и организованность поистине поражали; Давид сказал, что это напоминает ему о старинных мечтах о Марсе – умирающей пустынной планете, восстановленной разумом человечества.
Судя по всему, человечество поумнело как раз вовремя, для того чтобы суметь себя спасти. Но взросление на его долю выпало нелегкое. В те годы, когда население Земли продолжало увеличиваться, изменения климата истощили большую часть запасов питания и воды на планете. В то время огромные территории в Соединенных Штатах и Азии, где прежде выращивались зерновые культуры, превратились в пустыни, многие плодородные низинные земли затопило вследствие повышения уровня моря, загрязнились промышленными выбросами водоносные слои, окислились или пересохли пресноводные озера. Вскоре проблема перенаселенности повернулась обратной стороной. Засухи, болезни и голод начали уничтожать массы людей по всей планете. Но катастрофа носила всего лишь относительный характер; большинство населения Земли уцелело. Но, как обычно, ценой своей жизни за все это расплатились самые хрупкие – старики и дети. Мир почти мгновенно лишился детства и старости. Новые поколения явились в мир, постепенно приходящий в себя, где жило еще очень много уцелевших стареющих людей. И молодые – которых было мало, которых холили и лелеяли и которые были соединены между собой с помощью червокамер – относились к старикам со все нарастающей нетерпимостью, безразличием и недоверием. В школах «дети червокамеры» проводили академические исследования той эры, во время которой родились и выросли их родители, бабушки и дедушки, – и они с трудом представляли себе жизнь в эту эру, от которой их отделяло всего несколько десятилетий, – эру, полную запретов, лжи и подкупов, бесконтрольной преступности, где люди убивали друг друга за обманы и мифы, где планета то и дело страдала от намеренного наплевательства и алчности, где никому не было дела до других, где никто не задумывался о будущем. А для стариков молодежь казалась шайкой непредсказуемых дикарей, говоривших на своем собственном, непонятном языке, у которых скромности было не больше, чем у стаи шимпанзе… Но дело было не только в конфликте поколений. Бобби казалось, что намечается гораздо более серьезный разрыв. Новые суперразумы уже были готовы к тому, чтобы ответить на самые серьезные вызовы: вызовы, требовавшие одновременно могучих высот интеллекта и отказа от разделейности и себялюбия. Изменение климата Земли и управление им, например, из-за хаотически сложной природы глобальных погодных систем было проблемой, некогда казавшейся нерешаемой. А теперь ее решали. Новые поколения становящихся все более зрелыми Единых уже придавали очертания будущему – такому будущему, в котором, как боялись многие, станет не нужна даже религия; потому что Единые верили – и отчасти не зря, – что они смогут даже искоренить смерть. Возможно, это будущее не было предназначено для людей. Оно было удивительно, восхитительно и пугающе. Бобби понимал: ему повезло, что он живет в такое время, потому что такого грандиозного взрыва разума больше произойти не могло. Но еще было другое, и это тоже было правдой: он сам, и Давид, и все остальные в их поколении, последние из тех, кто не стал Едиными, чувствовали себя все более одинокими на планете, их породившей. |
