— Прими мои соболезнования, — отозвалась я, еще не понимая, к чему он клонит.

— Он оставил предсмертную записку, из которой следует, что в петлю его подтолкнул… твой дед.

— Что?! — крикнула я, заставив оглянуться на наш столик двух официанток и бармена. Пришлось понизить тон: — Там что, так и было написано: «Казаков Аристарх Владиленович»?

— Почти, — подтвердил мой однокашник. — Только имя, а оно у твоего деда весьма редкое. Кроме того, мне удалось выяснить, что они, я имею в виду Никиного отца и твоего деда, пересекались, причем не единожды. Догадываешься, где?

К нам подошла официантка, поставила на стол две чашки эспрессо и поспешила сразу же удалиться, вероятно, почувствовав напряженность в наших отношениях.

— Допустим, Ариша был знаком с… этим, ну как его там?.. Ты, кажется, так и не назвал имя и фамилию человека, решившегося на суицид?

— Булатов Иван Иванович. — Ярцев сделал глоток кофе.

— Никогда не слышала от деда это имя. В круг его близких друзей он точно не входил, — заметила я, уверенная в том, что Антон ошибся со своими умозаключениями.

— Я допускаю, что ты никогда не слышала об этом человеке. Зачем старику рассказывать тебе о том, кого он хладнокровно обыграл до последней нитки? — Ярцев испытующе уставился на меня.

После этих слов моя уверенность в невиновности деда заметно поубавилась. Сколько я знала своего прародителя, он всегда играл в карты: и тогда, когда понятия «игорный бизнес» в нашей стране в принципе не было, и, разумеется, тогда, когда легально существовали казино, и даже теперь, когда на азартные игры был наложен строжайший запрет. Карты являлись для него не просто источником дохода, но и образом жизни. Теоретически то, о чем говорил Ярцев, могло быть правдой. Я слышала от деда, что иногда игроки кончали жизнь самоубийством, потому что не могли расплатиться с карточными долгами. Но я отказывалась верить, что мой Ариша вынудил кого-то пойти на столь крайние меры. Последние две недели дедуля вел себя, как обычно.

— Антон, мне кажется, ты заблуждаешься. Прежде чем делать такие заявления, надо было все досконально проверить.

— А я и проверил. Я был на улице Конева, в подпольном казино, которое посещал Иван Иваныч, и навел там кое-какие справки. Мне подтвердили, что Аристарх Казаков выиграл у Ивана Булатова очень крупную сумму. Потом записка… Надеюсь, ты понимаешь, что люди перед смертью не врут. Никин отец винил в своей смерти именно Аристарха… — Ярцев запнулся.

— Странно, а почему моего деда до сих пор не вызвали в полицию? — удивилась я.

— Могли бы, но я уговорил Нику, а она, в свою очередь, свою маму, Веру Николаевну, не показывать предсмертную записку следователю. Только благодарить меня за это не надо. Я вообще не собирался ничего тебе об этом рассказывать. Но ты, Полина, сама настояла на этом, так что пеняй теперь на себя. Тебе с этим жить дальше. Окажись на месте твоего деда посторонний человек, ты наверняка бросилась бы его наказывать. Но я уверен, ты ничего не предпримешь против своего Ариши, — Антон произнес имя моего деда с явным пренебрежением. Затем, скосив глаза на пакеты, стоящие на соседнем от меня стуле, добавил: — Уж не знаю, будешь ли ты теперь с удовольствием носить яркие тряпки, которые ты накупила на булатовские деньги, а Ника и ее мама не снимают траурных одежд.

— Антон, я… — Мне не удалось закончить свою фразу, потому что Ярцев меня перебил.

— Мы заявление в загс собирались подать, но Булатовым сейчас не до свадьбы. Собственно, это все, что я могу тебе сказать. — Ярцев допил кофе, небрежно бросил на стол сотку и вышел из кафе, не попрощавшись со мной.