— Нет, ни за что. По-моему, Генрих мог бы сейчас быть с нами, если бы не увидел имени Джона в списке предателей, покинувших его в Ле-Мане.

Мужчины вновь погрузились в молчание, думая о покойном короле. Бедняга Генрих! Прожить такую блестящую жизнь и завершить ее такой незавидной смертью, позволить сыновьям загнать себя в могилу!

В конце жизни он испытал немало боли, стал несчастен и одинок.

Но Брайан Стед всегда продолжал любить своего монарха. Генрих не был изнеженным человеком, он жил в седле, часто забывая о своем положении. Он был хитрым, храбрым и решительным, и эти качества сохранил до самого конца. Его сломала смерть, а не жизнь.

— Во всем этом утешительно одно, — заметил Маршалл.

— Что же?

— Готов поручиться, что первым делом Ричард прикажет освободить свою мать из темницы.

— Верно, — согласился Брайан. — Маршалл!

— Да?

— Как думаешь, какой она стала после пятнадцати лет заточения? Клянусь кровью Господней, ей должно быть уже семьдесят лет.

Маршалл рассмеялся:

— Я могу сказать тебе, какой стала Элеонора, — умной, предусмотрительной и готовой действовать. Конечно, жаль, что Генрих мертв, хотя это он держал ее в тюрьме столько лет. Но к счастью, она дожила до того дня, когда королем стал Ричард. Она всегда гордилась им, Брайан. Она заставит народ подчиниться ему.

Брайан усмехнулся, соглашаясь с Уильямом Маршаллом. Он открыто спорил с королем об Элеоноре, и не однажды. Каждый раз, находясь в Англии, он пользовался случаем, чтобы навестить королеву, и никогда не скрывал этого от Генриха.

— Печально то, что я лишусь своей наследницы, — мрачно заметил Маршалл.

— Изабель де Клер?

Маршалл кивнул.

— Генрих обещал ее мне перед свидетелями, но письменного подтверждения у меня нет. Хотя сомневаюсь, что это изменило бы что-нибудь. Ричард охотнее лишит меня чего-либо, чем одарит. — Маршалл вздохнул. — А ведь я мог бы стать одним из самых богатых вельмож в стране!

— Не сомневаюсь, что и я потеряю Гвинет. — Брайан произнес эти слова легко, несмотря на лежащую у него на душе тяжесть.

— Как знать? Всем известно, что ты помолвлен с этой леди, — утешил друга Маршалл. — Я же никогда не видел Изабель де Клер.

— Значит, тебе будет легче, дружище. Я отлично знаю, чего лишаюсь: прекрасной вдовы и просторных земель.

— Верно. Теперь мы сможем вместе выступать на турнирах.

— Полагаю, ничего другого нам не останется. Казалось, ночь тяжело давит на Брайана. Его сердце глухо ныло от тоски по Генриху и от неясных предчувствий будущего.

Брайан не знал, был ли он влюблен в Гвинет, но ему нравилась эта жизнерадостная леди, не говоря уже о ее обширных землях. Брак представлял собой сделку, был проявлением заботы Генриха о своих сторонниках, и Брайан ценил эту заботу. Он должен был стать не только правителем обширной провинции, но и приобрести умную и хорошенькую невесту. И дом.

Ни один мужчина не откажется стать владельцем земель, размышлял Брайан. Только глупец способен лишиться таких богатств и не сожалеть о них.

Но, какой бы ни была потеря, он не собирался склонять голову перед Ричардом. Он поддерживал Генриха потому, что считал это необходимым, и никогда не отказался бы от своего решения.

Пусть он лишится обещанных земель, но сохранит гордость и чувство собственного достоинства.

— Надеюсь, что Ричард вскоре прибудет, — сухо заметил Маршалл. — И тогда мы наконец-то сможем увидеть похороны короля. Наш долг будет исполнен, и я с радостью приму свободу. Я намерен осушить целую флягу вина и выспаться в настоящей постели с самой чистой из блудниц, какую только смогу найти за серебряную монету.