— Надеюсь, что вы чувствуете себя хорошо, мистер Гельдар? — сказала Бесси несколько смущенно, а м-р Битон стоял тут же с видом уполномоченного посла, облеченного серьезной ответственностью.

— Как нельзя лучше, и, ей-богу, я очень рад вас видеть, то есть вас слышать, Бесси, — поправился он тотчас же. — Вы никогда не подумали заглянуть к нам и навестить нас после того, как получили свои деньги. Впрочем, я не знаю, зачем вам было заходить… Ну а теперь вы шли куда-нибудь с определенной целью?

— Нет, я просто гуляла.

— Не по старой привычке? — спросил Дик вполголоса.

— О нет, что вы! Я внесла залог, — Бесси произнесла это слово с особенной гордостью, — и поступила служанкой в бар, не приходящей, а живущей, и теперь я совершенно приличная служанка, уверяю вас, совершенно приличная.

М-р Битон не имел основания особенно полагаться на людскую добросовестность, и потому он счел за лучшее незаметно испариться, не сказав никому ни слова, и вернуться к своим газовым рожкам и домашнему хозяйству. Бесси заметила его бегство с некоторой тревогой; но до тех пор, пока Дик, как видно, ничего не знал о том зле, какое она ему причинила, ей было нечего опасаться.

— Это не легкое дело — вечно ворочать эти пивные краны, — заявила Бесси, — и, кроме того, они еще завели счетную кассу, так что, если вы за день обсчитаетесь хоть на один пенни, эта проклятая машина тотчас вам докажет. А впрочем, я не верю, чтобы эти машины были непогрешимы.

— Я только видел, как они работают… Мистер Битон!

— Он ушел.

— В таком случае, я боюсь, что мне придется попросить вас проводить меня домой, вы видите, — добавил он, подняв на нее свои незрячие глаза, и Бесси увидела. — Но, может быть, это вам не по пути? — нерешительно спросил он. — В таком случае я могу обратиться к полисмену.

— Нет, зачем же; я начинаю работать в семь утра и с четырех я совершенно свободна. Это необременительно, как видите.

— Боже мой, а я все время свободен. Как бы я хотел, чтобы и у меня было какое-нибудь дело или занятие. Пойдемте домой, Бесси.

Он повернулся и наткнулся на какого-то человека, который отскочил в сторону и при этом громко выругался. Бесси взяла его под руку, не сказав ни слова, так же, как она это сделала, когда он приказал ей в первый день встречи повернуть лицо к свету. Некоторое время они шли молча, Бесси ловко вела его в толпе, движущейся по тротуарам.

— А где… где теперь мистер Торпенгоу? — наконец осведомилась она.

— Он уехал в пустыню.

— А где это?

Дик указал вправо.

— На восток, южнее Европы и все дальше и дальше на юг… Одному Богу известно, как далеко.

Это объяснение решительно ничего не объяснило Бесси, но она ничего не сказала и молча следила за Диком, пока они не достигли благополучно его дома и его комнаты.

— Теперь нам дадут чай с тартинками, — весело сказал Дик. — Мы посидим и побеседуем. Вы не поверите, Бесси, как я рад, что снова вижу вас. Что заставило вас так поспешно покинуть нас?

— Я думала, что я вам больше не нужна, и не хотела докучать, — сказала Бесси, ободренная тем, что он, по-видимому, ничего не знал о ее проделке.

— Действительно, вы мне не были нужны, но потом… Во всяком случае, я очень рад, что встретил вас.

Они вошли в мастерскую, не встретив никого на лестнице, и Бесси заперла за собой дверь.

— Какой беспорядок! — заметила она.