Несмотря на разрыв между бабушкой Катрин и дедом после того, как он договорился продать Жизель семье Дюма, когда-то они по-настоящему любили друг друга. Я сразу почувствовала это. Даже бабушка в один из своих более спокойных дней признала, что дед был невероятно красивым, мужественным молодым человеком, околдовавшим ее изумрудно-зелеными глазами и загорелой кожей. Он был к тому же отличным танцором, отплясывавшим на балах лучше остальных.

Но у времени есть способность выводить на поверхность тот яд, что есть внутри нас. Дьявол, угнездившийся в сердце деда Жака, вылез и изменил его, или, как любила говорить бабушка Катрин, «превратил его в то, что он есть, – в негодяя, принадлежащего тем существам, что ползают и плавают».

Может быть, дед обратился к виски для того, чтобы не видеть, во что он превратился, и не смотреть на свое отражение, когда он наклонялся через борт пироги и глядел в воду. Как бы там ни было, демоны внутри него нашли себе дорогу и в конце концов утащили его в воду, которую Жак Ландри когда-то так любил, обожал и на которую даже молился. Протока, на берегу которой он прожил свою жизнь, потребовала эту жизнь себе.

Я оплакивала человека, которым дед был, когда в него влюбилась бабушка Катрин. И мне казалось, что точно так же она оплакивала его, когда ее Жак перестал быть таким.

Несмотря на мольбы Поля, я настояла на том, чтобы остаться в хибаре. «Если я не пересилю себя в первую же ночь, то найду причины не делать этого и в дальнейшем», – подумала я. После того как все ушли и я попрощалась с Полем и пообещала ему дождаться его утром, я поправила мою старую кровать и устроилась, как смогла, поудобнее. Я легла и мгновенно заснула, настолько была измучена.

Не прошло и часа после восхода солнца, как все старые подруги бабушки Катрин узнали о моем возвращении. Они решили, что я приехала присматривать за дедушкой Жаком. Я встала рано и начала уборку в доме, первым делом принявшись за кухню. Еды почти не было, но вскоре начали приходить бабушкины подруги, и каждая хоть что-то мне принесла. Естественно, всех шокировал вид дома. Никто из них не заходил сюда после смерти бабушки и моего отъезда. Акадийские женщины приходят человеку на помощь, как члены одной семьи, если он в этом нуждается. Не успела я оглянуться, как все они уже скоблили стены и полы, выбрасывали мусор, стирали пыль с мебели, мыли окна. На моих глазах выступили слезы радости. Никто не расспрашивал меня, где я была и чем занималась. Я вернулась, мне нужна их помощь, и только это имело значение. Наконец-то я снова почувствовала себя дома.

Пришел Поль, нагруженный вещами, которые мне послали его родители, и тем, в чем, он знал, я буду нуждаться. Брат прошелся по домику с молотком и гвоздями и прибил все недостающие половицы, которые только смог найти. Потом взял лопату и начал засыпать десятки ям, выкопанных дедушкой Жаком в поисках клада, зарытого, по его мнению, бабушкой Катрин. Я видела, как женщины следят за его работой и перешептываются, улыбаясь и поглядывая на меня. Если бы они только знали правду, подумала я, если бы они только знали. Но некоторые секреты надо хранить в сердце. Есть люди, которых мы любим и хотим защитить.

Похоронили дедушку Жака быстро и просто. Отец Раш посоветовал мне провести погребение как можно скорее.

– Ты же не захочешь, чтобы к тебе в дом пришли такие, как Жак Ландри, Руби. Ты же знаешь, этим людям только дай повод напиться и устроить скандал. Лучше проводи его одна и сама помолись за него.

– Вы отслужите по нему мессу, святой отец? – спросила я.

– Это мы сделаем. Наш Господь имеет достаточно сострадания, чтобы простить даже человека, павшего так низко, как Жак Ландри.