Пока вертела необычную вещицу, заметила на коже рук странные чешуйки. Это что?! Дерматит какой-то? Или, помимо ранения, я еще и болею чем-то?

Я настолько разволновалась, что больше не могла оставаться в неведении. Постанывая, вспотев от усилий, встала. Одернула белую просторную рубашку из ткани, похожей на лен. Придерживаясь кровати, покачиваясь от слабости и шума в ушах, добралась до окна. Немного постояла, пережидая головокружение, чтобы не рухнуть прямо на земляной пол, и, наконец, с невероятным трудом распахнула прочные, надежные ставни. Точнее — один ставень из двух. Келью залил дневной свет, заставив меня зажмуриться. А в лицо ударила волна свежего сырого воздуха, пахнущего морем и соснами. Лепота!

Привыкнув к свету, я поднесла к глазам руку и с минуту тщательно изучала. На сгибах пальцев, кистях, локтях виднелись небольшие участки чешуи, плавно переходящей в светлую суховатую — скорее всего из-за болезни — кожу. Озадаченно потрогала чешуйки: не прилипли точно и не какой-нибудь дерматит, хотя ему я сейчас, наверное, обрадовалась бы как родному. Тоненькие, полупрозрачные, серебристые пластиночки с золотистой каемочкой… Вероятно, если абстрагироваться от факта, что доставшееся мне тело покрыто чешуей, то девушка с серебристо-золотистым отливом смотрится интересно, хоть и непривычно.

Нервно хихикнув, потрогала чешуйки еще раз — ну не русалка же, в самом деле, хвоста точно нет. Потом растерянно потерла переносицу, лоб и… замерла снова. Боженька, только не это…

Я развернулась, держась за ставень, и судорожно поискала взглядом зеркало. На мою удачу, небольшое круглое зеркало лежало на одном из сундуков. Прилагая прямо-таки титанические усилия, я добралась до него и опустилась на крышку. В глазах мельтешили мушки, руки тряслись от слабости, но огромное желание увидеть свой новый облик победило. Двумя руками подняла оказавшееся тяжеленным зеркало в бронзовой оправе и взглянула на свое отражение.

Овальное лицо с правильными чертами: большие глаза с золотисто-желтой радужкой и… змеино-кошачьим зрачком. На высоких скулах, ближе к вискам, и вдоль линии роста волос поблескивали уже знакомые чешуйки, придававшие яркости белоснежной коже и глубины глазам. А еще заметные в дневном освещении среди серебристых волос сияли золотистые прядки. Необычная внешность, экзотичная, но красивая, наверное, если бы не изможденный больной вид и страх в глазах с моментально вытянувшимися в тонюсенькую ниточку зрачками. И настолько не похоже на меня прежнюю, что в груди заныло от новой потери. Потери самой себя!

Изумленно-испуганные, широко распахнутые глаза заблестели, и по бледным впалым щекам побежали слезы.

— Миледи… О, ради всех святых, зачем же вы встали? — услышала я потрясенный голос Ноэль.

Девушка быстро поставила поднос на соседний сундук и кинулась ко мне. Опустилась рядом на колени, приподняв лицо и вглядываясь мне в глаза, перехватила зеркало, почти выпавшее из моих ослабевших рук.

А я уставилась на нее, получив возможность благодаря открытому окну во всех подробностях рассмотреть блестящие русые, с золотисто-рыжим отливом волосы, белоснежную кожу; яркие чистые голубые глаза, в которых притаился застарелый страх, и все-таки добрые; такой же, как у меня, римский профиль; округлой формы личико; губы тоже полные, но с нечетким контуром. Но самое важное — серебристые чешуйки на ее лице и руках я тоже увидела. Соответственно встал насущный вопрос: кто такие драки? Кто же я теперь?

Почему-то в памяти невольно всплыло воспоминание о последнем дне из «той» жизни.