— Эй! — послышалось из куста. Сквозь раздвинутые ветки высунулась испуганная физиономия в солдатской фуражке.

Я прежде всего изучила руки незнакомца. Грязные пальцы застыли на согнутых ветках и не представляли прямой угрозы.

— У вас нет чего-нибудь поесть? — промямлил солдатик.

Жалкий тон просьбы предполагал грубый отказ. Он вышел из-за куста. Я чутко контролировала ситуацию, продолжая искать скрытый подвох, но тщедушная фигура и просящий взгляд красноречиво свидетельствовали, что передо мной голодный парнишка в солдатской форме.

— Или подвезите меня. Мне надо уехать, — не дождавшись ответа, солдат высказал новую просьбу.

Он не уточнил, куда ему надо. Но это ничего не меняло. Я никогда не брала попутчиков. Опасность порой представляют самые близкие люди, не говоря уж о посторонних.

Солдат повел носом, невольно развернувшись в сторону кафе. Оттуда тянулся запах прогорклого мяса, способный разбудить аппетит лишь у самых нетребовательных посетителей. Но до звания «посетитель кафе» солдатику было как до Луны. Он походил на заморенного мальчишку без копейки в кармане, по недоразумению напялившего военную форму. От подобного вида сжимается сердце любой матери, но сегодня солдатику не повезло. Трогательная беззащитность не способна разбудить жалость в моем зачерствевшем сердце. Жалость делает человека слабым, а я должна оставаться сильной, иначе мне не выжить.

Я молчала, не люблю говорить без нужды. С помощью слов люди обманывают, глаза всегда честнее словоблудия. Сейчас я не видела противоречия между просьбой и тусклым взглядом солдата, и холод, с которым встретила незнакомца, потерял часть своей силы. Моя напряженная правая рука расслабилась и покинула карман с пистолетом, а затаившиеся в глазах льдинки потеряли интерес к незнакомцу.

Солдатик опустил нос, убедившись, что ему ничего не светит. Ему вновь предстоит идти лесом вдоль обочины, сбивая ноги и прячась от света фар проезжающих автомобилей. Он сгорбился и отступил, чтобы исчезнуть. И тут что-то дрогнуло в моей душе.

— Постой! — я решила дать ему маленький шанс. — Как тебя зовут?

Ему помогло бы единственное имя, довольно редкое среди его сверстников.

— Коля, — отозвался солдатик.

Мои ресницы болезненно дернулись, глаза вспыхнули удивлением. Так звали двух самых близких мне людей, которых я когда-то давно безумно любила.

— Я что-нибудь принесу, — пообещала я.

Придорожная забегаловка мало чем отличалась от подобных, разбросанных по необъятным российским просторам, разве что состав посетителей больше подходил для Ставрополья, чем для Свердловской области. Толстый азербайджанец колдовал под навесом у мангала, равнодушная русская девушка отпускала напитки, пара потных дальнобойщиков заглатывала пищу, косясь в окно на грязные фуры, а за центральным столом развалились три самоуверенных горца с Северного Кавказа. Я не утруждаюсь вникать в этнические отличия джигитов и называю всех мысленно «северяне».

От троицы исходила ощутимая на биологическом уровне волна угрозы. Они метнули в меня острые взгляды, которые быстро наполнились презрением. Худая уставшая женщина, облаченная в бесформенные штаны и такую же куртку, не заинтересовала горячих горцев.

— Пора, — услышала я команду Старшего из тройки «северян». — Возьми в дорогу воды.

— Сколько? — уточнил самый Развязный.

— По бутылке.

— Плохо, что сейчас не зима, — угрюмо посетовал третий, ковыряясь в зубах.